Светоч дружбы. Восточный альманах. Выпуск четырнадцатый - Михаил Иванович Басманов

Варвара Дмитриевна скончалась 28 марта 1983 года. Гражданская панихида состоялась в Ленинградском отделении Союза художников. Символично, что это было то самое здание, где она в начале века начала свои первые шаги в рисовальной школе Общества поощрения художеств, где в 1981 году проходила выставка ее произведений по случаю девяностопятилетия. И не менее символично, что в последний путь ее провожала не только ее Родина, Советский Союз, но и Япония — генеральный консул, как представитель государства, где она трудилась почти четыре десятилетия для углубления русско-японских культурных связей, и профессор Гэнноскэ Канэмото, один из ее последних учеников.

Добрая память о Варваре Дмитриевне сохранилась и после ее кончины и в нашей стране, и в Японии. О ее смерти сообщили газеты и телеграфное агентство. Японские русисты и художники провели вечер, посвященный ее памяти. Журналы поместили статьи о ее жизни и деятельности. Автором одной из них в журнале «Мадо» выступил художник Тадасигэ Оно — он подробно обрисовал творческий путь Бубновой и ее роль в истории японского искусства.

Японские русисты с большим интересом восприняли новость об организации ее уголка в музее А. С. Пушкина в Бернове. Большинство представленных в нем экспонатов присланы из Японии.

Нельзя не вспомнить и о доброй памяти, которую оставила в Японии сестра Варвары Дмитриевны — Анна Дмитриевна Бубнова-Оно (1890—1979). Ее судьба тоже заслуживает внимания. Выпускница Петербургской консерватории, учившаяся у знаменитого Леопольда Ауэра — его класс считался в то время мировым центром скрипичного искусства, — она приехала в Японию в то время, когда европейская музыкальная культура была известна там очень мало. В те годы в Токио существовал единственный оркестр Мицукоси, состоявший из восьми исполнителей. Ни одного настоящего скрипача или пианиста не было, Анна Дмитриевна, которая своими концертами быстро приобрела в Японии популярность, ратовала в печати за то, чтобы музыкантов начинали учить играть на рояле и на скрипке в раннем возрасте. Она открыла музыкальную школу для детей, из которой вышли лучшие японские скрипачи, такие, как Мари Ивамото, Сусуму Нагаи, Нэдзико Сува. Как писал музыкальный критик Сабуро Сонобэ, «профессор Анна Оно воспитала в Японии два поколения скрипачей, пользующихся известностью и популярностью; она приложила много сил для поднятия музыкального искусства в Японии, находившегося до этого на низком уровне». За долгие годы педагогической работы общее число ее учеников составило более тысячи человек. В 1946 году они образовали музыкальное общество ее имени «Оно Анна-дзёси коэнкай». После войны Анна Дмитриевна стала профессором музыкальных институтов Тохо и Мусасино, где, по свидетельству господина Наоаки Фукуи, президента Мусасино, была высоко ценима за свое «великолепное искусство и высокие человеческие качества».

Две ученицы Анны Дмитриевны — Тэйко Маэхаси и Масуко Усиода — впоследствии учились в Ленинградской консерватории. В 1966 году Масуко Усиода принимала участие в конкурсе имени П. И. Чайковского и завоевала второе место среди скрипачей. Заслуги Анны Дмитриевны в музыкально-педагогической области были так значительны, что в 1959 году она была награждена орденом Священного сокровища. Она была первой советской гражданкой, получившей от японского правительства государственную награду.

Как и сестра, Анна Дмитриевна стремилась вернуться на Родину. В статье «До свидания, любимая Япония!» Анна Дмитриевна писала: «Многие с беспокойством спрашивали меня: почему, проживши в Японии более сорока лет, Вы вдруг решили вернуться в Советский Союз? Может быть, мы, японцы, не окружили Вас достаточным вниманием? Ведь в Советском Союзе все за это время очень изменилось, как Вы там будете жить?..

Главная причина моего возвращения заключается в том, что Советский Союз — моя Родина. Как бы ни привыкла я к Японии, каким бы вниманием и заботой меня здесь ни окружали, все-таки Япония не моя родная страна. Поэтому я решила вернуться домой и работать там на благо моей Родины… Но я никогда не забуду Японию, ее прекрасные пейзажи и, самое главное, ее сердечных людей».

И Япония не забыла Анну Бубнову-Оно. Вскоре после ее кончины в одном из музыкальных залов Токио был организован концерт силами ее учеников. Выпущен сборник статей ее учеников, где они делятся воспоминаниями о своем педагоге.

Личная жизнь Анны Дмитриевны сложилась трагически, тем более поразительно, как достойно и мужественно она ее прожила. В четырнадцать лет умер ее сын Сюнтаро Оно — он обещал стать «музыкальным чудом». Вскоре после этого последовал развод с мужем, из-за которого она покинула Родину. Но она нашла в себе силы не только жить, но и творить, учить японскую молодежь тому, чему она мечтала научить своего сына. Она сумела передать японцам духовные богатства русской музыкальной культуры, оказав тем самым большое воздействие на музыкальную жизнь Японии.

* * *

В Сухуми, на склоне гор, высоко над городом, есть старое Михайловское кладбище. Здесь растут пальмы и кипарисы, цветут розы, а внизу синеет море.

Здесь нашли свой последний приют три сестры Бубновы — Мария, Варвара и Анна. Три одинаковых белых надгробья стоят за низкой оградой.

У них не осталось детей и близких родных, но заботливые руки посадили на их могилах ромашки — символ России. И по какой-то необъяснимой случайности над ними склонилась изогнутая вишня. Каждую весну она осыпает на них лепестки памятью о Японии.

В. Бубнова

О ЯПОНСКОМ ИСКУССТВЕ

Воспоминания

Японская национальная культура, а вместе с ней общенациональное чувство прекрасного должно было зародиться в крестьянских домах, среди ярко-зеленых лоскутков рисовых полей. Плотные соломенные крыши крестьянских домов лежат здесь, в зелени полей, причудливыми коричневыми волнами самых разнообразных форм, совсем скрывая под собой белые стены и решетчатые окна жилища. А внутри, в полумраке комнат, едва светятся золотые от времени соломенные циновки. В кухне — открытый очаг, и высоко над ним скрестились черные от копоти, будто лакированные, тяжелые балки и стропила крыши; они могут продержаться еще века по солидности своей постройки.

Несомненно, здесь зародилась материальная культура Японии, начиная с покроя одежд и их ткани — темно-синей или темно-коричневой, с мелким геометрическим узором; до сих пор фабричные материи сохраняют старые узоры домотканой ткани. Здесь были прочувствованы и продуманы формы чайных чашек и другой глиняной посуды, деревянной утвари, а также единственной японской мебели — комодов, хранилищ одежд. Все эти старые формы продолжают жить и питать новое прикладное искусство, и не только в одной Японии, так они рациональны, просты и полны благородства.

Около крестьянских домов встречаются и небольшие ухоженные сады, но чаще это просто натуральные клумбы с цветущими кустами — синих гортензий, белых лилий… Достаточный крестьянин около своего дома, кроме