Светоч дружбы. Восточный альманах. Выпуск четырнадцатый - Михаил Иванович Басманов
В последние годы жизни проявилась еще одна грань творческого таланта В. Д. Бубновой — дар исследователя. Живя в Японии, она много писала о русском искусстве для японских энциклопедий и справочников и о японском искусстве для живущих там русских. «По приезде на Родину, — пишет художница, — я опять обратилось к письменному изложению своих мыслей о живописи. Они сложились за мою долгую жизнь в общении с настоящими художниками и настоящим искусством, с которыми я имела какое-то исключительное счастье встретиться — в Италии, в музеях Европы, в сокровищницах и музеях нашего древнего искусства времени его расцвета, наконец, в музеях и в жизни Японии, у народа, особенно одаренного чутьем и пониманием ценности формы и материала, над которым шла работа».
Писать об этом Варвара Дмитриевна считала своим долгом. «Я чувствую себя хранителем сокровищ, — говорила она. — Я должна отдавать свои знания молодым».
Очень скромный по натуре человек, она все же решилась показать свои статьи Александру Трифоновичу Твардовскому, когда осенью 1968 года знаменитый поэт, отдыхая вблизи Сухуми, зашел к ней познакомиться с ее работами.
В канун 1969 года она получила от Твардовского восторженное письмо. «Дорогая Варвара Дмитриевна! — писал он. — Хочу поздравить Вас с Новым годом, не беспредметно и не формы ради. Я — невежда в том, что Вы делаете кистью и т. п. орудиями, но в том, что (и как!) Вы пишете пером, позволю себе думать, кое-что соображаю. Это великолепно: умно, изящно, немногословно и ясно!»
Многие статьи В. Д. Бубновой — «О трудной работе художника», «Средствами литографии», «Национальное восприятие искусства», «Пластический символ в японском искусстве» — опубликованы в художественных журналах, а исследование «Стилистический анализ традиционной скульптуры» — в фундаментальном, хорошо иллюстрированном труде «Искусство народов Африки». Она постоянно выступала в печати и со статьями по поводу художественных выставок, высказывая свое доброжелательное, но строгое мнение.
Жизнь Бубновой в этот период, когда годы отсчитывают ее семидесятипятилетие, восьмидесятилетие, девяностолетие (скончалась она в возрасте почти девяноста семи лет), удивительно интенсивна. Она пишет воспоминания о своей долгой жизни, воспоминания о Матвее, чтобы травой забвенья не поросло его имя и его труды. В архивах Инхука она находит конспект своего доклада о взглядах Матвея на искусство негров, сделанный ею в 1920 году, и готовит статью «О принципе „тяжести“ в африканской скульптуре», которая за подписью В. И. Матвея была опубликована журналом «Народы Азии и Африки». Она участвует в научной конференции о творчестве и эстетических взглядах Матвея, которая вместе с юбилейной выставкой его произведений была проведена в Риге к девяностолетию со дня его рождения.
Бубнова передает Государственному музею в Москве и Всесоюзному музею А. С. Пушкина в Ленинграде японские издания произведений Пушкина со своими иллюстрациями и отдельные листы к «Гробовщику», «Пиковой даме», «Лирике», «Моцарту и Сальери», некоторые бумаги XIX века, имеющие отношение к семье Вульфов. Она деятельно способствует тому, чтобы в Бернове был создан музей А. С. Пушкина. После полувековой разлуки она посещает эти места — в вульфовском особняке была в то время средняя школа — знакомится с членами местного общества, — большей частью это были учителя, — по изучению материалов о пребывании здесь Пушкина. Варвара Дмитриевна увлекательно, как она умела, перемежая свою речь стихами, рассказала о визитах Пушкина в тверские края и обо всем, что связано здесь с его именем. Когда же было принято решение об открытии в Бернове музея А. С. Пушкина, Бубнова стала главным консультантом и советчиком. При реставрации дома, меблировке комнат, восстановлении парка к ней постоянно обращались с вопросами.
Она ведет большую переписку. Ей пишут японоведы — им нужны ее знания по японскому искусству. Искусствоведы просят ее поделиться воспоминаниями о художественной жизни 10—20-х годов. Она всем отвечает, делится тем, что сохранила ее удивительная память. Ее корреспондентами были писатели К. М. Симонов, В. А. Каверин, Е. Я. Дорош, искусствовед М. В. Алпатов. В ее доме постоянно бывали люди самых разных профессий — художники, литераторы, музыканты, физики, сухумцы и приезжающие к ней из других городов. Всех их притягивали ее энциклопедические знания живой ум, человеческая доброта.
И по-прежнему она до последних лет жизни пишет свои акварели, к которым она, по ее словам, относится «как к чему-то обязательному, будто к государственной службе». Подводя итог своей долгой жизни, Бубнова писала: «Какой-то мудрец сказал, что счастлив тот, кто любит работу, которая наполняет так или иначе его жизнь. В этом смысле я очень счастливый человек. Только наша работа, только наши труды дают нам скромное, но устойчивое счастье».
Варвара Дмитриевна уехала из Японии в 1958 году, но до самой ее кончины не прерывалась ее связь с японскими друзьями и бывшими учениками. Из Японии приходили письма — ей писали о большом и малом, о вышедших книгах и защищенных диссертациях, о художественных выставках, о новостях в университете Васэда и Обществе японских русистов, о свадьбах, рождении детей. С ней делились самым сокровенным, слали письма-исповеди, просили совета. Никогда раньше Сухуми не был так популярен среди японских туристов — знакомые Варвары Дмитриевны в каждый свой приезд в Советский Союз хоть на день-два заезжали в Сухуми, чтобы повидаться с ней. А когда она в 1979 году переехала в Ленинград, они быстро узнали путь в ее ленинградскую квартиру. Японские газеты и журналы помещали статьи о ее жизни и состоявшихся выставках. Именно японские ученики Бубновой, — некоторые из них стали видными профессорами, — памятуя, как много она дала им в студенческие годы, подняли перед японским правительством вопрос о награждении Варвары Дмитриевны японским орденом. В петиции, поданной университетом Васэда, говорилось, что за годы преподавания госпожа Бубнова воспитала большое число специалистов по русскому языку и литературе и тем самым внесла существенный вклад в изучение русского языка и русской культуры в Японии. А как художник, глубоко постигший японское искусство и отразивший его в своих работах, она способствовала сближению японской и русской культур и тем самым укреплению японо-советских культурных связей.
Второго июля 1982 года в Токио было принято решение о награждении Варвары Дмитриевны Бубновой орденом Драгоценной Короны «…за заслуги в области расширения изучения русского языка и повышения уровня знания русской литературы в Японии, а также за вклад в развитие культурных связей между Японией и СССР». А девятого июля в Ленинграде состоялась церемония вручения ордена в Генеральном консульстве Японии, над ним по этому поводу был поднят национальный японский флаг. Церемония (на нее были приглашены представители советской общественности, Общества «СССР — Япония», художники, журналисты, главы консульств зарубежных стран) происходила перед автопортретом Варвары Дмитриевны, сама она в своем преклонном возрасте присутствовать не могла. Генеральный
