Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин
Ему делали сложнейшие обследования в больницах Четвертого Главного управления, но точный диагноз – рак надпочечников – поставили, когда болезнь была на последней стадии и уже ничего нельзя было сделать. Врачи мне сказали, что эта болезнь возникает чаще всего, когда человек морально угнетен. Он ушел из жизни в октябре 1978 года. А сразу же после кончины Анастаса Ивановича у нас изъяли и рукопись, и все материалы. Только из Кремля вывезли два грузовика с папками».
Из воспоминаний Нами Микоян
«После вынужденного ухода на пенсию он жил на предоставленной ему последней даче по тому же шоссе, после Успенского, не доезжая совхоза “Горки‐10”. Уютная деревянная двухэтажная дача, недалеко река, место ему очень нравилось. Он говорил: “Хотели меня наказать, а мне в моем возрасте еще лучше – открытое место без елей и сырости, и речка рядом”.
На даче зимой он жил один – летом внуки были с ним, а зимой приезжали только на выходные. Потом все повзрослели, появились свои интересы. Сыновья и невестки приезжали все реже. Когда Анастас Иванович начал писать мемуары, КГБ к нему приставил сотрудницу из его бывшей канцелярии Нину Ивановну. Она, как бы помогая Анастасу Ивановичу, печатала под диктовку его воспоминания, контролируя их и передавая копии соответствующим органам, и старалась настроить его против всех членов семьи, чтобы сохранить свое на него влияние. Было очевидно, что она связана с госбезопасностью. Когда он умер, для похорон нужно было взять с дачи его одежду, но оказалось, что ничего из его личных вещей не осталось, так же как и денег, которых у него в принципе не было, но в те дни не нашлось даже на цветы – дом был просто пуст. Последней там была Нина Ивановна с какими-то людьми. Тут уж все до банальности просто и понятно».
Воспоминания Владимира Степановича Микояна
«Со дня смерти моего деда, Анастаса Ивановича Микояна, прошло уже почти сорок четыре года. Мне в тот год исполнилось 32. Я хорошо его помню. Он был человек, безусловно, выдающийся, мудрый, многоопытный и многогранный. Поэтому, вспоминая здесь лишь отдельные эпизоды общения с ним и не претендуя, естественно, на сколько-нибудь полный портрет, я признаюсь, что мне бы очень хотелось написать намного больше. Мой двоюродный брат Стас собрал в этой книге много фактов, документов и воспоминаний разных людей об Анастасе Ивановиче. Надеюсь, мои слова добавят штрихи к его портрету.
Вся наша большая семья – сыновья Анастаса Ивановича, их жены и мы, внуки, – по-моему, все без исключения любили его и, конечно, безмерно уважали. Для меня, как и для других внуков, жизнь на его даче в дни школьных каникул всегда была праздником, особенно когда он тоже был там, а не на работе. В первую очередь потому, что он был человек очень теплый, добрый и искренне любил нас. Конечно, иногда он мог быть строгим, но мне кажется, что чаще он бывал строг со своими сыновьями, чем с внуками.
Нами со своими детьми и Анастасом Ивановичем на даче в Усове (Калчуга), 1969 год
В выходные, обычно по воскресеньям, на даче проходили традиционные семейные обеды. Тогда приезжал и кто-то из старших, и за столом могло быть человек пятнадцать, а то и двадцать. Причем, понимая, что и у его сыновей, и даже у нас, внуков, уже могут быть свои друзья, он позволял их тоже приглашать за воскресный семейный стол. Хотя мой дед был членом Политбюро и председателем Президиума Верховного Совета СССР, то есть президентом СССР, а в прошлом – министром пищевой промышленности, никаких особенных блюд на столе не было. Один или два – на выбор – простых супа, овощи, всегда была зелень, рыба, мясо бывало на столе не часто. Он с детства не привык есть мясо, так как в горах, где он рос, это был особый деликатес. Впервые он попробовал его только в Баку, и его организм так и не привык к нему как к основному блюду. На столе был всегда белый армянский сыр лори или грузинский сулугуни, мацони, красное лобио и маслины. На всю компанию могло быть две бутылки вина, белого и красного сухого, часто грузинского. Крепких напитков на столе не помню. Как-то я спросил у него: “Дедушка, а какое твое самое любимое блюдо?” – “Жареная картошка”, – ответил он, подумав всего одну секунду.
Я тогда мечтал купить мотоцикл и сказал ему об этом. Ну, хорошо, ответил он. Заработай хотя бы одну треть сам, а остальное я тебе добавлю. И после второго курса университета в летние каникулы я устроился работать проводником на поезд Москва – Владивосток. Дед очень гордился этим и своим гостям говорил: “Мой внук – полупроводник”. Чувство юмора у него было замечательное. Вот еще анекдот, который он любил рассказывать: “В Тбилиси к чистильщику обуви подошел мужчина. По обуви чистильщик понял, что человек не местный, и спросил его, откуда он. “Из Ленинграда”, – ответил приезжий. “Ленинград? А как этот город раньше назывался?” – “Петроград”. – “Слушай, а у вас там в 17-м году заварушка была. Чем кончилась, а?” И заразительно смеялся.
Хорошо известно, что в последние полгода-год жизни Сталина мой дед был у него в опале. Разногласия нарастали давно и по разным причинам. У Микояна и Сталина были диаметрально противоположные точки зрения на крестьянство. Сталин не любил крестьян и давил их экономически и политически, а дед, будучи сам из крестьянской семьи, прекрасно понимал их проблемы и защищал их интересы. Кроме того, у Сталина вызывали раздражение дружеские и партнерские отношения, которые выстраивал Микоян со всем миром, включая враждебный Запад. Со слов отца знаю, что его жизни тогда угрожала реальная опасность, реальная настолько, что на работе в ящике стола он держал заряженный пистолет. Чтобы успеть застрелиться, если придут арестовывать. В таких случаях следствия и приговора уже не было и семье репрессии не угрожали.
После смерти Сталина множество людей захотели пройти мимо его гроба. Выстроилась гигантская очередь. У сыновей Анастаса Ивановича была возможность пройти в траурный зал без очереди, и мой отец Степан Анастасович Микоян этой возможностью воспользовался. А затем решил пройти мимо гроба еще раз и вечером похвастался своему отцу, что прошел мимо гроба Сталина даже два раза. “Ну и дурак!” – сказал ему мой дед.
Нами Микоян с мужем Алексеем и
