На линии огня - Михаил Сидорович Прудников
Пожилой жандарм смотрел на него с сожалением.
— Хорошо, — наконец решил он. — Я дам вам пальто. Хотя… не думаю, что пальто поможет… при такой погоде. Не знаю, понимаете ли вы меня, но это все равно. Посидите здесь. — Он поднялся и, унося с собой справку «Дорохова», вышел из кабинета.
«В такой ситуации, — лихорадочно прикидывал «Дорохов», — возможны два варианта: либо жандарм сейчас сообщает о моей странной просьбе куда следует, и тогда никакое пальто не спасет… либо он действительно решил проявить жалость к обреченному».
Был и практический вопрос — что принесет жандарм? Где он раздобудет пальто? Хорошо, если у них здесь что-нибудь вроде склада награбленного, это бы его здорово выручило…
Пожилой жандарм вскоре вернулся, неся на согнутом локте вполне приличное пальто с барашковой опушкой. «Дорохов» жадно вцепился в пальто, торопливо принялся стаскивать с себя пиджак. Жандарм следил за его действиями удивленно, непонимающе.
— Обменяю… На базаре… Хлеб… — объяснял «Дорохов» на ломаном немецком. — Десять булок! — Он натянул на себя пальто, подхватил пиджак и, предовольный, повернулся к жандарму: — Бумага… Завернуть…
Совершенно сбитый с толку жандарм вытащил откуда-то из-под стола сложенный в несколько раз лист оберточной бумаги. «Дорохов», по-прежнему играя роль осчастливленного человека, кое-как завернул пиджак и с чувством поблагодарил:
— Данке шён! Премного благодарен! — Теперь он чередовал русские и немецкие слова, как и раньше коверкая последние, и вдруг спохватился: — Справка…
Жандарм протянул ему документ, и «Дорохов», на прощанье поклонившись, пошел из кабинета.
На выходе из здания он на чистом немецком языке сказал часовому у двери:
— Будь счастлив и здоров, солдат!
Не обращая больше ни на что внимания, он сбежал с крыльца, рывком открыл дверцу серого «оппеля» шефа жандармов, вскочил в него, толкнул шофера и на чистом немецком заявил:
— Господин Вюрц приказал отвезти к нему домой. — Дрожащей рукой он небрежно бросил сверток на заднее сиденье. — Быстро, солдат! Господин Вюрц приказал — немедленно!
Спросонья солдат никак не мог повернуть ключ зажигания, «Дорохов» решительно помог ему сделать это, и машина тронулась, быстро стала набирать скорость.
На крыльце полиции, когда «Дорохов» оглянулся, застыло в неловких позах несколько растерянных полицейских.
— Торопись, солдат! — потребовал «Дорохов». — Господин Вюрц очень сердится! Гони!
Шофер подчинялся, не раздумывая.
Они миновали уже несколько поворотов, и «Дорохов», наблюдая в зеркало заднего обзора, удовлетворенно отметил, что преследования за ним нет. В эти минуты он был настолько сосредоточен, что, казалось, даже недавнее напряжение спало, а на смену ему пришло спокойствие бывалого нелегальщика, дававшее возможность четкого контроля за каждым своим словом и жестом.
«Дорохов» знал, что опасность по-прежнему спешит за ним буквально по пятам, что пока он выиграл каких-нибудь минут пять, не больше. И все же он не мог потребовать от шофера идти на предельной скорости, иначе тот сменит покорность на подозрительность. В лучшем случае, если ему повезет и дом Вюрца окажется недалеко от жандармерии, у него будет в запасе лишь две-три минуты, необходимых на отрыв от преследования, а это при хорошем стечении обстоятельств — всего лишь четверть дела. Впрочем, о дальнейшем он сейчас не загадывал.
В эти же минуты один из ближайших подручных Околовича — Сергей Половцев — без стука ворвался в кабинет начальника полиции, выпалил:
— Он ушел!
— Кто?! — Околович поднялся из-за стола, боясь поверить случившемуся.
— Дорохов. Он уехал на машине Вюрца.
Дорохов на машине Вюрца? Невероятно! Эти понятия казались несовместимыми. Но факт налицо… Первым желанием Околовича было добиться у Вюрца объяснений, но он тут же понял, что этого делать не следует — и время зря потерял бы, и дал бы возможность Вюрцу по-своему — не в пользу Околовича — толковать произошедшее.
Выбегая на крыльцо к мотоциклу, Околович спросил на ходу:
— Куда он уехал? В каком направлении?
Половцев махнул рукой вдоль улицы.
Мотоцикл не заводился. Злясь на эту осечку, Околович мстительно думал и о том, как он расправится с очевидцем побега Дорохова — Половцевым, и о том, что будет с ним самим после этого провала. Лихорадочно пытаясь просчитать случившееся, он исключал уже любую акцию со стороны Вюрца. В самом деле, если бы оберфельдфебель что-нибудь напутал и решил принять свои меры в отношении Дорохова, то он, конечно же, не отпустил бы его на машине с одним шофером. Точно так же невероятным казалось, что это делается по приказу Фибиха. Но, как бы там ни было, сейчас важно вновь «сесть на хвост» Дорохову и, значит, по крайней мере, важно отгадать, куда скрылась машина. А вдруг к дому Вюрца?
До предела вывернув ручку газа, почти не тормозя на поворотах, Околович мчался к особняку жандарма. Трое сопровождавших его полицейских — успевший оседлать заднее сиденье Половцев и двое в коляске — придавали ему храбрости, злой решимости в действиях…
В эти же минуты пятидесятитрехлетний фельдфебель, сотрудник городской жандармерии Юрген Франц, вошел в кабинет шефа.
— Господин Вюрц, осмелюсь доложить: несколько минут назад я выдал с нашего склада драповое пальто отпущенному из тюрьмы Дорохову.
— Тому самому? — изумился Вюрц.
— Так точно. Меня чрезвычайно удивило то, что Дорохов оказался в помещении. Памятуя о приказе не чинить ему никаких препятствий во время передвижения по городу, я решил обойтись с ним, сколь мог, радушно
— Пожалуй, вы поступили правильно, — раздумчиво одобрил Вюрц, уточнив: — Он что, вот так взял и пришел просить пальто?
— Никак нет. Мне показалось, что он больше хлопочет о документах. Но вместе с тем жаловался на погоду, на старую болезнь, просил помощи. Кстати, он по матери немец. Может объясняться по-немецки.
— Что-что? — заинтересовался Вюрц. — Расскажите подробнее!
Шофер затормозил у калитки, и «Дорохов» предупредил его вопросительный взгляд — взял с заднего сиденья сверток, сказал:
— Все в порядке. Теперь так же быстро — назад. Доложите господину Вюрцу, что товар доставлен. Торопитесь, он ждет вас. — И с независимым видом занятого человека вышел из машины.
Подойдя к калитке, «Дорохов» прислонил к ее прутьям сверток, сделал вид, что поправляет упаковку.
Шофер развернулся и резво отъехал.
Дождавшись, когда машина удалится на достаточное расстояние, «Дорохов» быстро пошел вдоль заборов. Понимал, что бежать — сил хватит ненадолго, да и внимание привлечешь непременно.
Поворачивая за угол, он отметил, что улица пуста. За углом с радостью обнаружил еще один недалекий поворот. Между
