Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья. Том 2 - Ринга Ли

Быстро закончив с расчисткой пруда, Тан Цзэмин вылез и направился к нему. Уже подходя к главному залу, он услышал грозное ворчание Лю Синя.

Сразу поняв, в чем дело, Тан Цзэмин усмехнулся:

– Давай я приклею.

Лю Синь тут же нахмурился, упираясь одной рукой в бок, а другой – в статую. Вскинув брови, он посмотрел на Тан Цзэмина сверху вниз, точно хоть так намекая на свое превосходство, которое за последние дни потерпело значительный урон. Глядя на то, как Тан Цзэмин ловко справляется со всеми делами, мог ли он не чувствовать себя подавленным? Словно белорукий невежа, способный только книги читать! Каким-то образом Тан Цзэмин умудрился взять на себя все заботы об их быте: он готовил, таскал воду, занимался тяжелой работой, находил в лесу съедобные дикие овощи, ягоды и коренья, а вдобавок к этому не позволял Лю Синю марать руки. Видя все это, Лю Синь чувствовал, как ситуация выходит из-под контроля, будто он был не взрослым, а маленьким мальчиком, которому то и дело запрещали лезть в грязь и трогать тяжелые и острые вещи. И Лю Синя нешуточно пугало, насколько быстро он привык к этому, находя такую заботу приятной.

– Я что, по-твоему, не могу даже кусок известняка приклеить? Пойди и приготовь обед, если тебе нечем заняться.

Тан Цзэмин покивал, якобы безропотно соглашаясь с его словами, и вдруг прыснул:

– Если ты сейчас отпустишь, то кусок снова отвалится.

– Не отвалится! – фыркнул Лю Синь.

Тан Цзэмин сложил руки на груди и приподнял брови:

– Отвалится.

– А вот и нет!

– А вот и да!

С тихим шиком Лю Синь отстранился от статуи и взмахнул рукавами:

– Видишь, не отвалилась! – посмотрел он на Тан Цзэмина, донельзя довольный собой.

Тан Цзэмин лениво взглянул на статую. Пару мгновений ничего не происходило, а затем камень с тихим скрежетом откололся и рухнул на пол. Лю Синю хотелось взвыть, словно этот камень отдавил ему ногу. Не дав Тан Цзэмину и рта раскрыть, он вылетел из комнаты со словами:

– Пойду приготовлю обед!

Тан Цзэмин тихо рассмеялся ему вслед.

Уже после обеда, пока Тан Цзэмин отбивал рисовые лепешки, Лю Синь прогуливался по заднему двору храма. Произошедшее в этом месте не давало ему покоя. Поначалу весть об убийствах буддистов не дошла до ушей горожан – стражники старались не допустить слухов, чтобы не будоражить взволнованный народ еще больше. Однако толку от этого было мало – люди как-то прознали о произошедшем и впали в неистовство. Более того, они узнали и про резню на горячих источниках. Из-за этого сейчас народ как никогда не жаловал главу города – его авторитет падал с каждым днем все стремительнее. И хотя до новых восстаний было еще далеко, люди решительно выказывали свое недовольство. С городской площади даже сняли портрет Дун Чжунши, а на праздниках больше не звучали благодарственные песни в его честь. В этом ли заключалась цель темного заклинателя или же нет – было неясно. Дун Чжунши, казалось, в последнее время вовсе не волновали народные пересуды. Пока они не перерастали в городские бунты, он просто не обращал на них внимания, занятый наведением порядка в остальных городах, а теперь и вовсе заперся на несколько недель для уединенной медитации.

Лю Синь остановился, заведя руки за спину и смотря на небо. Тучи, показавшиеся на горизонте после обеда, предвещали еще пару сырых дней. Ноги Лю Синя уже зажили, однако в пасмурную погоду всегда ныли, отдаваясь легкой тупой болью, к которой он постепенно привык.

Лю Синь решил посидеть немного на скамье, откуда открывался вид на горы. Но неожиданно что-то привлекло его внимание. С минуту посмотрев на раскидистые кусты подле огромного ствола дерева баньяна, в которых терялся небольшой ручеек, Лю Синь подошел ближе и развел ветви руками. Расчистив заросли плюща, он увидел большой каменный диск, испещренный по кругу символами. Лю Синь провел пальцами по выбоинам в середине и задумался. Где-то он уже видел этот символ… Поразмыслив немного, он устремился внутрь храма.

Тан Цзэмин, заметив серьезное выражение лица Лю Синя, пролетевшего мимо кухни в один из залов, тут же отставил колотушку и побежал следом.

Лю Синь стоял у полок, перерывая книги. За время пребывания в храме некоторые из них он уже успел прочесть, а часть просто лениво просматривал, пытаясь заняться хоть чем-то.

– Она точно где-то здесь…

Тан Цзэмин подошел ближе, беря с полки книгу в мягком переплете:

– Ифу, что ты ищешь?

– Она должна быть где-то здесь, – не отрываясь от своего занятия, пробормотал Лю Синь, – я точно помню, что ставил ее сюда…

Он шарил по полке еще несколько минут и наконец воскликнул при виде книги в потрепанной серой обложке:

– Нашел!

Лю Синь уселся за один из ученических столов, кладя книгу перед собой. Тан Цзэмин тут же опустился рядом. На старой выцветшей обложке был изображен тот же символ, под которым виднелись три полустертых иероглифа.

Обведя их пальцем, Лю Синь прочел вслух:

– Добродетель, чистота, энергия.

Тан Цзэмин наклонился ниже, не совсем понимая, что так заинтересовало юношу. В большинстве религий существовали свои догматы, и в некоторых эти три иероглифа встречались довольно часто.

Пока он раздумывал над этим, Лю Синь продолжил:

– Я нашел вход на заднем дворе, на двери которого был этот символ. Нужно попасть туда.

Весь оставшийся день они пытались понять, как открыть проход, но, как ни старались, тот все не поддавался. Лю Синь устало опустился на камень, глядя, как Тан Цзэмин обрушивает тяжелый молот на каменный диск.

«Насколько же он силен…» – подумал Лю Синь, обмахиваясь веером и потирая висок, который отдавался тупой болью с каждым новым ударом.

– У меня разболелась голова, пойду прилягу. Ты тоже отдохни, не стоит так утруждаться. Вряд ли нам удастся открыть его без ключа, – указал он на выбоины в середине.

– Всякий камень можно разбить. – Тан Цзэмин утер пот со лба, опираясь на молот.

– Но не всякий молот на это способен. – Лю Синь направился внутрь, напоследок попросив его не задерживаться.

Глядя ему вслед, Тан Цзэмин вдруг ощутил такую лютую злость, что не успел даже удивиться, откуда столь темные чувства вообще возникли в его душе. Подхватив молот, он нанес еще несколько сильных ударов.

«Я не смогу?! Это я не смогу?!» – ярился Тан Цзэмин, не в силах справиться