Кровавый спорт - Кертис Кэмерон
Я лежу рядом с сержантом. Считаю вспышки выстрелов. Восемь кадров. Справа от себя я вижу капрала, лежащего на шоссе. Он погиб, вылезая из минивэна.
«Отступайте», — говорю я сержанту.
Не знаю, говорит ли он по-английски, но он знает, чего я хочу. Язык тела и интонации голоса — это просто чудеса. Сесиль и Дюкасс исчезли в кустах. Пауэлл, Сов и другие солдаты стреляют по кадру. Мы с сержантом отступаем к ним.
Проходя мимо убитого солдата из пятитонки, я оттаскиваю его тело в канаву. Вытаскиваю из его жилета четыре магазина. Ползу обратно к Пауэллу и передаю ему...
Ему боеприпасы. «Вот. Рождество пришло рано».
У 416-х и М4 одинаковые магазины, одинаковые боеприпасы. Пауэлл забирает у меня магазины и запихивает их себе в жилет.
«Неужели у вас не возникает соблазна предъявить обвинение этим ублюдкам?»
«Это будет долгая ночь. Кадровый состав может позволить себе потери, мы — нет».
Слева от нас среди деревьев мелькают тени.
«Умбали, — говорит Пауэлл. — Они нас обходят с фланга».
Я хватаю Совэ за руку. «Возьми своих людей и отступай к реке. Мы будем прямо за тобой».
Сов не нуждается в подталкиваниях. Он гонит своих троих людей вперёд. Пауэлл стреляет в кусты, где увидел умбали. Когда французы врезаются в кусты, пуля из кадетского корпуса попадает водителю Сов в спину, между лопаток. От удара он падает лицом вниз.
Лейтенант опускается на одно колено и пытается поднять мужчину.
«Оставь его», — говорю я Совэ.
Мы не сможем нести тяжелораненых через кустарник.
Наш огонь сократился с шести винтовок до двух. Отряд наступает, стреляя.
С границы бьёт крупнокалиберный пулемёт. Вагнер, стоящий на танке, стреляет из «Душки» над нашими головами. Автоматный огонь оглушительный. Вспышки выстрелов бойцов похожи на светлячков, но «Душки» – на молнии. Зелёные трассирующие пули пронзают тьму. «Душка» – абсолютное оружие мачо, справиться с ней может только казак.
Кадры бросаются на землю. Вагнеровцы прикрывают наш отход.
«Пошли». Я сворачиваю с освещённого огнём шоссе и ныряю в лес. Это словно ныряние в чёрный океан. Растительность расступается, а затем смыкается за мной.
Я ОТБРОСИЛ осторожность, продираюсь сквозь кусты. Спотыкаюсь, падаю, встаю и бегу дальше. Душка продолжает бить. Кадры прижаты к земле.
Они не могут преследовать нас по дороге, прежде чем последовать за нами в лес. Им приходится идти кружным путём — переправиться на животах и следовать за Умбали.
Умбали. Охотники в своей стихии. Мы с Пауэллом можем действовать в лесу так же эффективно, как и они, но гражданские и французские солдаты — нет. Нам нужно найти способ выиграть время для остальных.
Река Локола — естественный защитный барьер. Я долго разглядывал её, когда мы ехали из аэропорта сегодня утром. Пауэлл заметил, что в это время года ручьи пересыхают, а реки мелеют. Он был прав. Локола быстрая, но мелкая. Переправиться через неё не составит труда.
Я догоняю Совэ. Мальчик пускает газы.
«Нам нужно выиграть время для мирных жителей, — говорю я. — Попробуем задержать их у реки».
Сов, облитый потом, кивает один раз.
Пауэлл бежит рядом со мной, на шаг позади. «Когда доберёмся до реки, — говорю я ему, — я буду держаться этого берега. Ты переправишься с людьми Сова и займёшь позицию для огня. Прикрой мою переправу. Мы займём позицию там».
Стандартная тактика отскока. В голове у меня формируется план. Гражданские бегут на юго-запад. Переправившись через реку, мы будем удерживать отряд и Умбали как можно дольше, а затем побежим на юг параллельно реке. Если повезёт, это отвлечёт наших преследователей от более медленной группы гражданских.
Вздрогнув, я оказываюсь на открытом пространстве. Берега реки относительно свободны на несколько футов в обе стороны. Пейзаж освещён лунным светом…
каменистое русло реки, бурлящая вода, задумчивый лес.
Один из людей Совэ уже перебирается на другой берег. Пауэлл пробирается по каменистому берегу в русло реки. Совэ и ещё один его человек идут в нескольких футах впереди меня, высматривая место для переправы.
Справа от меня размытое движение. От леса отделилась жуткая тень. Умбали. Белые зубы сверкают в дикой ухмылке, он швыряет копьё. Солдат Сова смотрит на охотника, парализованный страхом.
Копьё с тошнотворным влажным звуком пронзает грудь юноши. Я стреляю в лицо умбали. Умбали и французский солдат падают одновременно. Юноша роняет винтовку. Раскинув руки, он падает на спину с ошеломлённым выражением лица.
Ещё больше тёмных фигур пробираются сквозь растительность. Я срываю с жилета русскую гранату «Лимонная каша» и выдергиваю чеку. Отпускаю рычаг взвода, даю ей покипеть пару секунд и швыряю в кусты.
Взрыв отбрасывает тело из леса на берег реки. Осколки гранаты разрывают плоть и листву. Из леса поднимается облако тёмного дыма. Резкий запах кордита смешивается с запахом растительности.
Охотники молчали во время каждой атаки. Впервые я слышу крик Умбали.
Сов стреляет в дергающуюся фигуру Умбали, катающуюся по земле.
Я поднимаю свой АК-74 и стреляю в кусты.
Пауэлл переплывает реку.
Копьё поднято, из леса справа от меня выскакивает ещё один «Умбали». Я бью его в пасть прикладом АК-74. Он падает. Я наступаю ему на запястье руки, держащей копьё, и обрушиваю приклад автомата ему на лицо.
Раздавите его щеки до уровня ушей.
Ещё один Умбали нападает слева. Сав стреляет и убивает его.
Оторву от жилета мою последнюю лимонку. Вытащу чеку, поджарю и выброшу.
Ещё один взрыв. Снова крики Умбали, изрешечённого осколками.
В кустах треск винтовочных выстрелов и вспышки выстрелов. Нас догнали. Сов стреляет из всех орудий. Опустошает магазин, перезаряжает, хлопает по затвору. Пули свистят вокруг нас. Мой АК-74.
Щелчок — пусто. Я засовываю в колодец свежий журнал с бананами.
Пауэлл добирается до другой стороны. Ищет укрытие за деревом и достаёт свой М4.
«Перейди», — говорит Сов. «Я последую за тобой».
Я поворачиваюсь и спускаюсь по каменистому берегу. Лунного света едва хватает, чтобы что-то разглядеть. Подвернуть лодыжку сейчас было бы смертельно опасно. Позади меня Сов продолжает стрелять из автомата. Я плюхаюсь в реку. Переправа требует осторожности — под бурлящей водой не видны замшелые камни. Посередине, по пояс, я поскальзываюсь и падаю лицом вниз. Вода смыкается надо мной. Удивительно, как прохладно! Промокнув, я с трудом поднимаюсь на ноги, сплевываю и продолжаю идти. Пули свистят, отскакивая от мокрых камней на противоположном берегу, выбрасывая вокруг меня маленькие струйки.
Пауэлл и французский солдат стреляют над моей головой из полуавтоматического оружия. Солдат, убитый копьём, был мальчишкой. Солдат с Пауэллом, должно быть, сержант, командир отделения. Они целятся в Умбали и вспышки выстрелов солдат на берегу позади меня. Я осознаю, что кричу.
Я полуобернулся. Сов стоит на колене на другом берегу, опустошая магазин за магазином в лес. Автоматическая стрельба – вот для чего был создан 416-й. Дерзкий, он кричит Умбали.
Я спотыкаюсь, падаю. Пуля попадает в Совэ и разворачивает его. Он с трудом поднимается на колени, продолжая стрелять. Я встаю, добираюсь до другой стороны. Перелезаю через камни, чтобы добраться до Пауэлла и сержанта.
Задыхаясь, я добираюсь до опушки леса в двадцати футах справа от Пауэлла. Я бросаюсь ничком за упавший ствол дерева. Упираюсь в него АК-74, открываю затвор, опустошаю ствол. Сморгнув пот и речную воду с глаз, отпускаю затвор. Огонь по Умбали, атакующему лейтенанта.
416 замков Совэ пусты. Умбали нападают на него. Я стреляю в одного, Пауэлл — в другого. Третий наносит удар копьём и вонзает Совэ в живот.
Лейтенант бросает винтовку и цепляется когтями за нападавшего. Мы с Пауэллом одновременно стреляем в Умбали. Сов падает на колени, его тело пронзает копьё.
Пауэлл слева от меня, сержант справа. Мы стреляем из полуавтоматического оружия, прицеливаясь. Вспышки выстрелов мерцают в лесу. Умбалы собираются на противоположной стороне, и мы стреляем по ним. Они тут же рассредоточиваются по обоим берегам, вылезают на русло реки и начинают перебегать.
