Паук - Ларс Кеплер
— У меня нет проблем с наркотиками, если ты об этом, — говорит он.
— Хорошо.
Йона возвращается на газон, пропуская двух женщин с колясками, идущих по тротуару.
— Что ты хочешь услышать? — спрашивает он.
— Правду было бы неплохо. Когда ты будешь к ней готов.
— Ты намекаешь, что я вру?
— Сначала человек принимает наркотики, потом наркотики принимают наркотики, а в конце концов наркотики «принимают» человека.
— Я не наркоман, Валерия.
— Звучит так, будто ты убеждаешь в этом не меня, — отвечает она.
Из подъезда выходит молодой парень в футбольной форме с сумкой на плече и исчезает за углом.
— Я принимаю их контролируемо, — объясняет Йона. — Как принимаю лекарства.
— Послушай я не собираюсь на тебя злиться, — резко говорит Валерия. — Я знаю, как это — когда борешься, последнее, что нужно, это чужой гнев. Но если ты собираешься мне лгать…
— Ты просто не понимаешь, — перебивает он.
— В чём отличие от меня?
— Ты была на самом дне, всё было иначе. Ты оказалась в тюрьме…
— Я повешу трубку, Йона, — говорит она. — Возвращайся к своим наркотикам. Кто знает, может быть, я буду ждать тебя, когда ты закончишь.
Йона кладёт телефон в карман и идёт к дому, проходя мимо перевёрнутой тележки из супермаркета. Нажимает кнопку домофона и наклоняется к динамику, когда тот трещит.
— Это Йона, — тихо говорит он.
Щёлкает замок. Он открывает дверь и выходит на лестничную клетку. Двери лифта исписаны граффити, стекло в маленьком окошке поцарапано.
Йона идёт по лестнице в подвал. Там дверь подперта мусорным мешком. Он подходит, отодвигает мешок ногой и даёт тяжёлой двери захлопнуться за собой. Спускается в тёмное пространство Лайлы.
Пол застелен толстым промышленным пластиком. На диване с закрытыми глазами лежит татуированный мужчина.
На маленьком столике рядом мерцает высокая масляная лампа, тёплый свет скользит по его серым рукам и расслабленным кистям.
Йона медленно проходит мимо.
Он находит Лайлу в кладовке: та стоит под вытяжкой с весами и небольшим целлофановым пакетом. Ей около семидесяти, на ней синие джинсы и чёрная рубашка‑поло. Короткие седые волосы зализаны гелем, морщины на щеках словно вырезаны ножом, на руках — пигментные пятна.
— Скажите ему, чтобы ушёл, — говорит Йона.
— Что хочет, то и делает, — отвечает она, не поднимая головы.
Голова мужчины лежит на вельветовой подушке, подбородок упирается в грудь.
— Мне нужно побыть одному, — настаивает Йона.
Лайла скребёт лопаточкой внутреннюю поверхность трубки и ловко вытряхивает маслянистый осадок в пластиковую ванночку. Он ещё пригодится.
— Тогда вам придётся или сесть на пол, или прийти в другой раз, — говорит она.
Глава 37.
Керосиновая лампа роняет осколочный свет по комнате. Маленькие отблески колышутся на бетонных стенах и пластиковом полу. Воздух пропитан запахом опиума и рвоты. Лайла закрывает крышку контейнера и ставит его в холодильник.
Йона подходит к мужчине на диване-кровати, смотрит на его спокойное лицо и лёгонько толкает.
— Вам нужно уйти.
— А? — бормочет мужчина.
— Вам нужно уйти. Прямо сейчас — говорит Йона и толкает его сильнее.
— Идите к чёрту.
Мужчина устало моргает и закрывает глаза. Йона хватает его за плечо одной рукой, другой — за шею и поднимает на ноги.
— Эй, что вы, чёрт возьмите, делаете?
Ноги у мужчины подкашиваются, но Йона удерживает его.
— Я полицейский. Но отпущу вас с предупреждением, если вы уйдёте немедленно.
Он тащит его через комнату. Мужчина не твердо стоит на ногах, останавливается, хватается за живот и сплёвывает на пол.
— Мне нужна минута, — стонет он.
Йона не отвечает. Он идёт дальше, к двери, открывает её и выталкивает мужчину наружу. Тот спотыкается о мусорный мешок и падает на лестницу.
— Серьёзно, что с вами, чёрт возьми, случилось?
Йона сдёргивает с крючка его куртку, бросает её ему и с грохотом захлопывает дверь. Потом возвращается к дивану-кровати.
Лайла снимает очки, оборачивается и спокойно смотрит на него.
— Так вот как всё будет, да? — спрашивает она.
— Извините. Мне просто нужно подумать. Мне о многом нужно подумать.
— Думаете, дым поможет?
Йона поднимает с пола полотенце и вытирает рвоту с брезента. Потом переворачивает влажную вельветовую подушку и ложится.
— У вас важная работа, — говорит она.
— Я больше не знаю. Не могу. Такое чувство, будто я ничего не понимаю…
— У вас нет никого, кто мог бы утешить вас?
Ответа нет. Лайла шаркающей походкой подходит к холодильнику и достаёт небольшой свёрток. Она отодвигает стул от стола и садится. В мерцающем свете масляной лампы она разворачивает плёнку с тёмного опиум-сырца и отщипывает маленький кусочек.
— Вы всё ещё на пути в бездну, — говорит она, катая липкий шарик опиума между большим и указательным пальцами.
— Я представляю это как песочные часы.
— Это неплохо. Но только если вы сможете сами перевернуть их, когда песок кончится.
Она насаживает шарик на закопчённую иглу и держит её в пламени над верхушкой лампы. Когда опиум вот-вот расплавится, она размазывает его тонкой плёнкой по отверстию в чашке трубки. Потом прикрепляет мундштук, наклоняется и протягивает трубку Йоне.
— Вы накрасили ногти, — говорит она.
Опиум начинает потрескивать, когда Йона держит трубку над огнём. Раздаётся булькающий звук, пока он вдыхает тёплый дым.
Ощущение наслаждения приходит мгновенно. Оно настолько сильное, всепоглощающее, что на глаза наворачиваются слёзы.
Тело постепенно расслабляется. Суровое лицо Лайлы преображается, становится вдруг гораздо красивее. Йона тут же понимает, что его конфликт с Валерией разрешится просто замечательно.
Тонкая струйка дыма поднимается к потолку в мягком свете.
Йона снова подносит чашу к лампе, наполняет лёгкие и улыбается.
Лайла наблюдает за ним.
Он ловит себя на мысли о глазах Валерии в ресторане. Вдыхает остатки сладкого дыма, закрывает глаза и откидывается на подушку.
Серебряное ожерелье, подаренное одним из сыновей, лежит снаружи, поверх платья. Она сжимает его тонкими пальцами и опускает обратно, между грудей. Йона чувствует, как Лайла выхватывает трубку из его ослабевших рук и кладёт её на столик, скручивая новый шарик опиума.
Сначала он не понимает, откуда взялись мысли о Якове Фаустере. Потом вспоминает безумный взгляд Саги, когда она повторяла имена
