Золото в смерти - Нора Робертс

— Мистер Дюран жаловался на Грейндж, на списывание, травлю и так далее.

— И я жаловался, и многие из нас. Что это значит... — Острый ум, Ева видела, как он понял.

— Моя жена, моя семья.

— Советую вам сказать жене и семье не открывать никаких посылок. Можете сообщать о любых доставках мне. — Она достала визитку и положила на стол. — Мы просканируем их.

— Не понимаю, как кто-то мог... Я бы сразу узнал, если кто-то пользовался моими лабораториями или химикатами, оборудованием. За последний год при Грейндж и в первые недели Руфти были проблемы.

— Какие?

— Клонирование или несанкционированный доступ к пропускам, использование лаборатории и реактивов для изготовления вонючих, дымовых и ослепляющих бомб.

— Есть имена?

— Не мог определить, не было доказательств, чтобы обвинять. Были подозрения, хотел провести встречи с подозреваемыми и их знакомыми, но Грейндж это запретила. Она не хотела позорить учеников и родителей.

— Защита репутации? — предположила Ева.

— Абсолютно. Мартин пошёл другим путём. Когда проблема продолжилась при нём, он собрал всех, предупредил: любой, кто замешан, будет отстранён. Кто покроет такого — лишится всех привилегий, ни спорта, ни мероприятий.

— Это остановило проблему?

— Не сразу. Но пример: перед уходом Грейндж одного ученика избили за отказ дать списать. Родители пришли, Грейндж это отклонила, потому что мальчик боялся назвать виновных. Но после прихода Мартина жалобы приняли всерьёз. Он встретился с ними и другими родителями, кто жаловался. В итоге одиннадцать учеников были отстранены. Родители взбунтовались, но Мартин удержал ситуацию. Многие из тех учеников не вернулись.

— Имена?

— Боже, я не могу сразу вспомнить — голова кругом. Но у нас есть записи.

— Сейчас я их получаю. Вы помните, были ли среди них те, кто хорошо разбирался в химии?

— Мальчик, которого избили — Мигель... фамилия ускользает. Но он попал в мой продвинутый класс. Был на стипендии и потом поступил в... чёрт, кажется, в MIT, получил несколько стипендий. Кендэл Хейворд — избалованная девочка, любила унижать других. Вернулась, вроде бы успокоилась.

— Она была причастна к избиению?

— Не думаю. Ходили слухи, что это были двое парней — может, трое — которые хотели, чтобы он давал им списывать. Хотя, наверное, она с ними общалась, — задумчиво сказал Розалинд. — Она тусовалась с плохой компанией. По моему ощущению, родители Кендэл сделали ей ультиматум. В моём классе она работала удовлетворительно, и до инцидента, и после. Но после перестала устраивать сцены. Были и другие... Чёрт, простите, — он пожал плечами. — Кендэл была близка с одним из парней. Может, даже с несколькими.

— Вы очень помогли. Остальное я узнаю из документов. Если вспомните ещё имена или подробности — свяжитесь со мной.

— Обязательно. Мне нужно связаться с женой. Если что-то случится... Мы с Джеем были не единственными, кто сопротивлялся.

— Поняла. — Она двинулась к двери, но остановилась. — Подумайте и о персонале. Учителя, администраторы, вспомогательный персонал — все, кого доктор Руфти предупреждал или подвергал дисциплинарным взысканиям, кто ушёл в первый семестр или не вернулся осенью.

— Хорошо. Сделаю всё, что могу.

Ева пошла вниз, немного блуждая по коридорам.

На основном этаже она встретила Пибоди, которая тоже осматривалась.

— Я заходила на этажи общежития, прошлась, — рассказала она Еве. — Слышала, как ты говорила с парнем из лаборатории, поэтому пробежалась по второму уровню, а потом здесь, внизу. Зашла в актовый зал — там репетиция мюзикла. Очень хорошо выступают.

— Какие впечатления?

— Как от хорошо отлаженного механизма.

— У меня то же самое. А что с EDD?

— Должны были закончить или вот-вот закончат. Так как у нас было постановление, хотели получить документы из кабинета куратора и у бывшего заместителя директора — до нынешнего. Он вышел на пенсию в 78 на четвёртом году работы Руфти и переехал в Луизиану, где преподаёт его внучка.

Пока Пибоди рассказывала, Мията проводила EDD из администрации.

— Всё, что нужно, у вас есть? — спросила она у Евы. — Детективы?

— У нас копии всех нужных документов, — ответила Каллендар. — И планшет, старый планшет доктора Руфти.

— Если что-то понадобится — звоните.

Выйдя на улицу, Ева изложила план:

— Пока неясно, кто из персонала, пришедшего вместе с Руфти, мог работать против Грейндж. И любой из них может быть целью. Поэтому мы оповестим всех — без исключения — и предупредим об осторожности с посылками. Пибоди, ты возьмёшь первую половину, я — остальное.

— Было бы быстрее, если бы разделить на четыре части, — предложил Макнаб и получил одобрение Каллендар.

— Ладно. Пибоди, разбейте список. Мне нужен полный список, но отметьте, кто за кого отвечает. Я подброшу вас до Центрального, а сама поеду в верхний город — к богатому парнишке на допрос.

— Могу с вами, потом обратно на метро.

— Лучше займись этим. Отправь список моим подразделениям — и тем, что в патруле. Пока еду, начну с первых десяти. Думаю, сегодня никто не получит золотое яйцо, но перестрахуемся.

— Вот ваши копии. — Макнаб передал небольшой файл. — Мы сделали отдельные диски для преподавателей, студентов, администрации и вспомогательного персонала.

— Отличная работа. Поехали.

***

Как только Ева высадила троицу с их шипучками (похоже, у них был бездонный запас), она поехала в верхнюю часть города. Учитывая время, пробки и предстоящее интервью, она прикинула, что домой доберётся поздно.

Она быстро отправила Рорку короткое сообщение с помощью своего наручного устройства:

Ещё работаю. Опоздаю.

Почти добравшись до Мидтауна, получила ответ:

И я тоже.

Хорошо, подумала она, это уравновешивает ситуацию.

Возможно, учитывая прожитый день и грядущий, она на мгновение ощутила лёгкую грусть, когда ей пришлось свернуть не домой, а к Риверсайд-Драйв.

В дымчато-тусклом свете сумерек здание Гринвальда казалось золотой башней, у основания которой плавно кружились наружные транспортные платформы, а блестящие стеклянные лифты скользили по северной и южной стенам.

Ева подъехала к бордюру у входа с массивной трёхэтажной стеклянной стеной и приготовилась