Золото в смерти - Нора Робертс
— Это вы поставили точку.
— Да. Ирина, дорогая, не могла бы ты принести мне что-нибудь освежающее?
— Конечно. — Она быстро вскочила, взяла стакан и поспешила прочь на каблуках, которые подчеркивали её молодые стройные ноги.
— Где вы были прошлой ночью и в ночь с двадцать седьмого апреля? Между десятью и одиннадцатью вечера?
— О, как официально. — Брови опять приподнялись, но глаза стали чуть холоднее. — Я даже подумываю позвонить своему адвокату, но пока меня это развлекает. Прошлой ночью у нас был ужин для шести гостей. Мы сели к столу в восемь, последний гость ушёл после одиннадцати. А двадцать седьмого... —
Он достал из кармана небольшой блокнот. — Мы были в Чикаго, второй день двухдневной командировки.
— Мы?
— Я и Ирина. Она для меня незаменима. — Он улыбнулся.
— Вы часто посещаете лаборатории вашей компании, мистер Гринвальд?
— Иногда. Я стараюсь заглянуть во все отделы, чтобы поддерживать хорошие отношения. Мой дед основал компанию. И прежде чем вы спросите, я немного знаю химию, так же как немного разбираюсь в органических растворах. Почему вы думаете, что я стал бы убивать незнакомых мне людей?
— Кент Абнер был супругом Мартина Руфти. Доктор Руфти заменил вашу бывшую жену на посту директора.
— Руфти, конечно, конечно. — Его лицо снова оживилось. — Я его не встречал, но склонен был к нему благосклонен, в отличие от Лотты.
— Правда?
— По моим ощущениям, он был очень критичен к ней. — Он взял стакан, который принесла Ирина, снова похлопал подушку. — Лотта не очень хорошо воспринимала критику. Впрочем, в то время у нас с Лоттой были свои... проблемы.
— Какие?
— Наверное, при мне не стоит это рассказывать, — начала Ирина.
— Не глупи. — Гринвальд положил руку, словно собственнически, ей на бедро. — Мы с Лоттой поженились спонтанно. Это была сексуальная прихоть. Она была, и я полагаю остаётся, очень сексуальной женщиной. Мне нравятся такие. Кроме того, она была эффектной, умной, амбициозной. Деньги — не проблема, у неё были свои. У меня было больше, и это её привлекало.
Подняв стакан, он чуть-чуть пригубил и произнес почти тост: — У нас было соглашение. Если кто-то из нас решал завести отношения на стороне, мы делали это аккуратно и предупреждали друг друга.
— А она нарушила соглашение.
— Да. Я получил конверт с, скажем так, компрометирующими фотографиями Лотты.
— С кем?
— Не могу сказать. Лицо мужчины было скрыто или повернуто. Когда я спросил её об этом, она лишь пожал плечами. — Какая разница? Для меня — большая. Она нарушила договор. Мы решили развестись, но сделали это тихо.
Он сделал глоток. — Она искала другую работу. Несколько месяцев жила здесь, но мы жили раздельно. Хотела крупную компенсацию, а я не хотел её давать. Мы спорили, но что-то было не так. Она стала нервной, резкой, и вскрылось, что один из преподавателей застал её с другим — тоже преподавателем. Сцена была громкая.
— Имена?
— Нет у меня их. — Он убрал руку с бедра Ирины, отвернулся. Потом снова положил чуть выше. — Мне было всё равно. Она хотела ту работу в Ист-Вашингтоне и спокойного ухода. Указывала на мои романы и то, что наше соглашение не было официальным. Она собиралась судиться, сыграть роль пострадавшей жены, чтобы навсегда испортить мою репутацию. Это стоило мне пару миллионов, чтобы избавиться от неё.
— А двое преподавателей?
— Как я сказал, она хотела эту должность. Она могла многое, если ставила цель. Угрожала полиции и совету подать заявление о сексуальных домогательствах. Чтобы они молчали, а она ушла через несколько недель.
Он пожал плечами, допил. — Насколько я знаю, все молчали. Она уехала в Ист-Вашингтон в начале года. Я подал на развод, как договаривались, с компенсацией. Она вернулась завершить процесс, и с тех пор я её не видел и не слышал.
— А фотографии сохранились?
Он удивлённо и с усмешкой: — Зачем? Я держал их до развода, потом уничтожил. Это была вспышка, — он поднял стакан, — и, учитывая, что у нас была хорошая личная жизнь в тот период, оно стоило того.
Он допил. — Плюс бесценный урок: брак — удел дураков. Зачем легализовать то, чем можно просто наслаждаться?
Повернулся, поцеловал Ирину в щёку. — Верно, милая?
— Да, мистер Гринвальд.
Он засмеялся и быстро сжал её бедро. — Разве она не очаровательна?
— Просто прелесть. Ирина, где вы были прошлой ночью?
Она поджала губы, посмотрела на Гринвальда. — Спрашивайте.
— У нас был ужин: коктейли и закуски с семи до восьми, потом ужин и разговоры. В десять — кофе с бренди.
— Хорошо. — Ева встала. — Спасибо за время.
— Провожу до двери.
Подходя к выходу, Ева тихо сказала Ирине: — Если вам здесь не нравится, я могу помочь.
Ирина посмотрела на неё с искренним удивлением. — Нет, я очень счастлива. Мистер Гринвальд очень добрый и щедрый. — Она открыла дверь для Евы. — Он меня не обижает. Я знаю, каково это, когда мужчины делают больно. Он этого не делает и не сделал бы, потому что в нём нет насилия, поэтому я счастлива.
— Хорошо. Если что-то изменится, можете связаться со мной.
Ева направилась к лифту и задумалась, что же пришлось пережить Ирине, чтобы быть счастливой с мужчиной, который мог бы быть её дедом, только потому, что он её не обижает.
13
Она въехала через ворота уже после наступления темноты — и там, словно маяки в ночи, мерцали все эти приветливые огни.
На миг ей пришлось остановиться, опустив голову на руль, — только тогда до неё дошло, как измотал её этот день. Все эти смерти, вся та горечь, вся эта уродливая правда.
Она с трудом проглотила комок в горле, оттолкнула тяжесть подальше и медленно довела машину до дома.
Взяла свою сумку с документами — день, казалось, вовсе не собирался
