Золото в смерти - Нора Робертс

— Он пугается и лучше справляется при индивидуальном подходе. Не скажу, что из него вырастет учёный, но курс он освоит. Здравствуйте. — Мужчина подошёл и протянул руку Евe. — Тай Розалинд.

— Лейтенант Даллас.

— Ах. — Улыбка померкла. — Кент. Мы все ещё в шоке.

— Вы были знакомы с доктором Абнером?

— Да, я убедил его выступить перед некоторыми из моих продвинутых учеников, которые намеревались стать врачами. Он всегда находил время.

— Как долго вы здесь преподаёте, мистер Розалинд?

— Тридцать семь лет. Плюс ещё год ассистентом.

— Значит, вы работали здесь, когда директором была Лотта Грейндж?

— Да. Мартин — четвёртый директор, с которым я работаю. — Ева отметила для себя, что он называл Руфти по имени, а не официально «директор».

— Доктор Руфти внёс много изменений, когда возглавил школу.

— Да, это так. Извините, хотите присесть? Ким, у меня есть чайные пакетики с листьями.

— Спасибо, но, пожалуй, я подожду вас в учительской, пока вы не будете готовы спуститься, лейтенант.

— Я найду дорогу сама, спасибо. Вы очень помогли.

— Если что, я на связи. Увидимся утром, — сказала она Розалинду.

— Хотите один из этих пакетиков? — обратился он к Еве.

— Ни капли.

Но она всё же вошла и внимательно огляделась.

12

Хорошо организованное, просторное помещение с письменным столом у дальней передней стены, за ним — старомодная классная доска. Многочисленные рабочие поверхности и станции, экраны, компьютеры, табуреты вместо стульев.

Колбы, пробирки, бутылочки, переносные нагреватели для опытов.

— Вы отлично оснащены здесь, мистер Розалинд.

— Да, это одна из трёх лабораторий химии. Есть ещё меньшая лаборатория на этом этаже для углублённого курса. Чтобы попасть туда, студенты должны пройти отбор.

— Вы тоже её ведёте?

— Да.

— Кто отвечает за заказ химикатов и оборудования?

— Как старший в отделе, я направляю заявки в администрацию.

— Вы думаете, кто-то из школы мог сделать это с Кентом? В отчётах не было подробностей, но ясно, что применяли химическое вещество. Можно я присяду? Я уже весь день на ногах.

Он опустился на табурет, вздохнул.

— Без понимания, что именно использовали, не могу сказать, могли ли такое сделать здесь.

— У вас хранятся токсичные химикаты?

— Мы определённо способны их создавать. Даже для таких, казалось бы, безобидных опытов, как облако — с выделением кислорода, который Мак демонстрировал, — мы принимаем меры предосторожности. Все химикаты, даже такая простая вещь, как перекись водорода, запираются до моего ухода. Лаборатория закрыта, когда её не используют.

— Скажите, где вы были за ночь до убийства доктора Абнера? Просто чтобы закрыть этот вопрос.

— Ночь перед этим? Легко. Мы с женой ужинали у сына и отмечали день рождения нашей старшей внучки. Ей пятнадцать. Кстати, Мерис учится здесь. — Он улыбнулся. — Еле-еле осилила вводный курс по химии. Её больше интересует театр, и она играет главную роль в весеннем мюзикле. У неё после уроков была репетиция, как и сегодня, так что я её подождал, отвёз домой и встретился там с женой. Мы ушли около десяти тридцати вечера.

— А потом?

— Мы с Лиллианой шли домой пешком. Ночь была тёплая, всего пара кварталов. Плюс... — он погладил себя по животу — торт на день рождения. Я потом немного проверял работы в постели, пока Лиллиана читала. Свет, наверное, погасли около одиннадцати тридцати.

— Понятно.

— Я считаю Кента и Мартина друзьями. Считал Кента другом. — Он посмотрел в окно на нежно-голубое весеннее небо. — Мы с Кентом часто бегали вместе по выходным, если удавалось согласовать расписания.

Теперь Ева села.

— Расскажите про Лотту Грейндж.

Он снова вздохнул.

— Тридцать семь лет, четыре директора, столько учеников, которых я видел, едва ли не младенцев, и видел, как они стали взрослыми. Мне всё ещё приятно помогать таким, как Мак, который легко отвлекается, сомневается в себе, находить свои маленькие победы и увлечённость наукой.

— Я сама это увидела. Но речь ведь не только о Грейндж?

— В определённом смысле — да. Каждый директор задаёт тон, оставляет след, имеет видение. Она была амбициозной, и почему бы нет? Сначала я думал, что её умение привлечь спонсоров пойдёт школе на пользу. Она не была педагогом или перестала им быть, и это задаёт тон, правда?

— Скажите, как вы думаете? — возразила Ева.

— Да. Она была надёжной в роли заместителя директора — не как наша Ким, которая — настоящее сокровище, но надёжной. И сначала, когда она взяла руководство, казалась достаточно устойчивой. Но, по моему мнению, это быстро изменилось.

— Как именно?

— Фокус на спонсорах стал главнее всего. Если у ученика были деньги, понятно было, что за плохое поведение, пропуски и низкие оценки почти не будет последствий. Под таким тоном формируются фракции, возникают конфликты и бездействие, а затем реакции. Некоторые ученики — часто такие, как Мак — становились жертвами, их загоняли в угол, унижали, собирались против них группами безнаказанно. Или делали видимость дисциплинарных мер.

Он наклонил голову.

— Вы, похоже, не удивлены этим. Вы и так всё знаете.

— Вы знали Джей Дюрана, когда он преподавал здесь?

— Конечно. Мы в разных областях, но преподаватели знакомы между собой. Вы разговаривали с Джеем? Сейчас он в Колумбии, или был там, когда я с ним говорил в последний раз.

— Когда это было?

— В декабре. Мы иногда собираемся на праздники.

Он не знает, подумала Ева.

— Жена мистера Дюрана была убита сегодня утром.

— Что? — Он соскочил с табурета, шок бросил его на ноги. — Но... Как? Подождите. Так же? Так же?

— Да.

Он прижал руки к вискам.

— Это ужасно.

— Кто тут был — студент или сотрудник — в конце правления Грейндж и начале Руфти, кто не принимал перемен и имел склонность к тому, чему вы учите?

— Боже, не знаю. Не могу вспомнить... Жена Джея