Лунатик - Ларс Кеплер
Она не отвечает на его улыбку, просто следует за ним в спальню, ставит тележку у кровати и нажимает кнопку замка на стене.
— Я проверила ваши показатели. Всё в норме — говорит она, не поднимая на него глаз.
— Хорошо, отлично, — Хьюго садится на край кровати.
— У вас немного повышен уровень Р‑АСАТ, мы перепроверим, но это ни на что не повлияет, — добавляет она.
— Как у вас дела? — спрашивает он.
— Хорошо… спасибо, что спросили, — коротко отвечает она.
Ракия быстро крепит к нему датчики: десять — для измерения мозговой активности, шесть — для пульса, два — для движения глаз и четыре — для фиксации мышечного напряжения и подёргиваний ног.
Когда она уходит и за дверью щёлкает электрический замок, Хьюго встаёт с кровати. Каждый шаг тянет проводки, подушечки датчиков чуть отрываются от кожи.
Особой усталости он не чувствует, но берёт дорожную косметичку и идёт в ванную умыться и почистить зубы. Потом наливает в стакан воду на кухне и возвращается в спальню.
Поставив стакан на тумбочку, он забирается в кровать и под тёплым светом настольной лампы пишет сообщение.
«Может, я смогу дойти во сне до Канады и не платить за билет».
Ольга отвечает почти сразу: «Ахаха».
Хьюго видит, что отец отправил несколько сообщений, но не успевает ответить: звонит Ольга.
— Я помогу тебе, если ты не сможешь накопить достаточно, — говорит она.
— Если у меня будут хорошие оценки в этом семестре, я пойду по выходным работать в «Старбакс». Наколочу тебе бабла, чувак.
Ольга смеётся.
— Правда, Хьюго? Бабла?
— Что?
— Ты такой швед, — весело говорит она. — Ты богат, живёшь в шикарном доме, учишься в хорошей школе.
— Я трушу, — бурчит он.
— Ага.
— Полагаю, мне стоит признаться, что я подумываю проглотить свою гордость и попросить папу…
— Ты немного запоздал, — отвечает она.
— У него есть сбережения — на случай, если я захочу учиться за границей. Понятия не имею, сколько, — продолжает Хьюго. — Он сам в этом плохо разбирается. То акции купит, то откроет какой‑нибудь инвестиционный счёт… В офисе у него золото, доллары, евро. Буквально на прошлой неделе говорил, что хочет купить участок леса возле Евле.
— Ты собираешься сказать ему, что мы… — связь трещит, слова обрываются, — …попытаемся найти твою маму?
— Может, лучше сказать ему правду, ага.
— Что?
Линия трещит.
— Как долго… ты… там будешь? Я уже скучаю по тебе — говорит она.
— Ларс хочет, чтобы я остался на неделю, но я постараюсь уйти раньше.
— Я… я думаю…
Звонок обрывается.
Хьюго слышит низкий гул вентиляции. Потом что‑то, похожее на собачий лай, будто за стенами.
Ольга перезванивает через пару минут.
— Связь вообще никакая, — говорит он. — Ты меня слышишь?
— Да. Я думала о том, что ты сказал про Канаду. Что… даже если мы не найдём твою маму, ты хотя бы попытаешься…
— Я правда в это верю. Я не могу просто сидеть и ждать вечно.
— Мне дали премию, я перевела её на счёт, — говорит она.
— Не стоит этого делать, пока я не подтянусь, — говорит он.
— Перестань, это неважно. Дай мне сделать по‑своему. У тебя есть папа. А мне нужно работать.
Связь снова потрескивает, и когда Ольга говорит, голос звучит намного дальше.
— К тебе можно туда приходить? — спрашивает она кокетливым тоном. — Все эти электроды такие сексуальные. Я… с… ре… те… есть, — заикается она, прежде чем звонок опять рвётся.
Через несколько секунд приходит сообщение: «Спокойной ночи, я люблю тебя, мечтай обо мне» — и три красных сердечка.
Хьюго кладёт телефон рядом со стаканом и чувствует, как тяжелеют веки. «Похоже, всё‑таки устал», — думает он и тянется к выключателю лампы.
Мягкий янтарный свет ночников пробивается сквозь темноту, вперемешку с маленькими светодиодами на камерах.
Первые пару ночей в лаборатории всегда кажутся немного странными: пытаешься спать, увешанный датчиками, зная, что за тобой постоянно следят.
Хьюго закрывает глаза. Думает о том, что так и не увидел других пациентов.
Когда он ужинал, в коридоре слышался тихий монотонный голос. Он предполагает, что это и был тот самый мальчик, о котором говорил Бо.
Мысли возвращаются к холодному, почти враждебному тону Ракии. Он задаётся вопросом, не придумал ли он себе ту особую близость между ними в детстве, когда отчаянно нуждался в матери.
Он лежит неподвижно, прислушиваясь к тихим щелчкам. Он знает, что это работают камеры и датчики движения, но в воображении всё равно видит, как кто‑то раскладывает скорлупу фисташек ровной линией на полу.
Хьюго уже почти засыпает, когда что‑то резко вырывает его из дремоты. Сначала он не понимает, что именно.
Сердце бьётся так сильно, что он слышит бегущую по сосудам кровь.
Это был крик.
Жуткий, тянущийся вой женщины прорезал стены, будто она стоит в конце его кровати в кромешной тьме.
Глава 20.
Остров Лаксон посреди широкого течения реки «Дал» соединён с обоими берегами четырьмя узкими мостами. Когда‑то здесь стоял гарнизон инженерных войск «Свеа». Ряд бывших казарменных зданий теперь входит в комплекс молодёжного хостела «Эльвкарлебю».
Желая уединения, Понтус Бандлинг забронировал всю «Офицерскую виллу» на ночь, хотя, скорее всего, они с Кимберли воспользуются только ванной и главной спальней.
Тёплый свет огня в изразцовой печи колышется над двуспальной кроватью. В воздухе стоит сладкий запах горящей берёзы.
Сотрудники хостела уехали домой, оставив Понтусу записку: бросить ключ в почтовый ящик, если он выедет до их возвращения утром.
Он знает, что не единственный гость: кто‑то живёт в соседнем корпусе. Когда он выходил к машине за сумкой, мельком увидел стройную фигуру в одном из окон.
Нежные снежинки ложились на лобовое стекло тонкой вуалью.
Понтус запихивает красную рождественскую скатерть и две подушки, которые Кимберли наверняка возненавидит, в пустой шкаф. Наливает себе стакан виски, который привёз с собой, и садится в кресло ждать.
Телефон тихо издаёт сигнал — сообщение от Кимберли. Она пишет, что будет через десять минут. Он отвечает, что оставил дверь незапертой.
Огонь потрескивает, ветер посвистывает в дымоходе.
Над медной дверцей печи белые изразцы покрыты копотью.
Понтус подносит стакан к губам. Краем глаза замечает
