Шторм на «Лазурном берегу» - Кристин Казон
Пока он ел-, на обед в бистро заявились братья Мишле, чуть позже к ним присоединились швейцарцы и их шкипер. Они уселись у камина и тут же принялись болтать и смеяться. Как Дюваль ни старался, он не мог заставить себя не слушать их болтовню. Пат Мишле отпускал одну остроту за другой, пытаясь усадить Алису за их стол, но та отказывалась и быстро удалялась, сославшись на неотложные дела на кухне. С Дювалем все поздоровались, как со старым знакомым. Клеман, причесанный и в сухой одежде, помахал ему рукой. Но никто не осмелился подойти и пригласить комиссара к столу. Он слышал, как мальчик с гордостью рассказывал братьям Мишле о своей находке. Дюваль забыл предупредить парня держать язык за зубами. Хотя, наверное, — в таком возрасте это непосильная задача. Ну да ладно, будь что будет. Может быть, из этого что-нибудь и выйдет.
К удивлению Дюваля, Санто Орсини тоже пожаловал в бистро.
— Вы позволите? — спросил он у братьев, бросив издалека косой взгляд на комиссара. Братья радостно закивали. Еще один собеседник, тем лучше. Возможно, вырисовывалась неплохая партия в картишки. А чем еще заняться в такую погоду?
— Что, всё съели? Ну и умничка, — похвалила Дюваля Алиса, спародировав учительницу младших классов. — Завтра будет хорошая погода.
— Если бы это работало, то хорошая погода была бы прямо сейчас. Я всегда хорошо ем, особенно если это вкусно.
— Да нет, я хотела сказать, что слышала прогноз погоды, завтра должно проясниться, — объяснила девушка и спросила как бы невзначай: — Останетесь до завтра?
— Не знаю, Алиса.
Он действительно не знал.
— Может, десерт?
— Почему бы и нет. У вас еще есть кусочек яблочного пирога?
— А сами как думаете? Но я только что сделала iles flottantes[39], с настоящим creme anglaise, а не из порошкового молока. Хотите?
— Вы еще спрашиваете?
***
— Мои поздравления, Алиса, вы повар от Бога, — искренне восхитился насытившийся Дюваль. От его похвалы девушка зарделась, как школьница. — Не помню, когда я в последний раз ел такой легкий и воздушный iles flottantes. Обычно взбитые яичные белки либо вязнут на зубах, как пенопласт, либо на вкус как резина. А ваш creme anglaise — просто песня, — добавил Дюваль.
— Нет, если все делать нормально, получится то, что вы только что съели, — убежденно сказала Алиса. — Пенопласт и резина — это все неправильно. Просто нужно брать свежие ингредиенты, что не всегда возможно. Паскаль никогда бы не стал делать creme anglaise, потому что это очень хлопотно. Но мне так захотелось…
Она залилась веселым смехом.
— У тебя снова будут неприятности.
— Ой, да ладно, — отмахнулась она. — В конце концов, ему это тоже нравится, только он не может это признать.
— Вы вполне можете открыть собственный маленький ресторан! Если вы осядете в Каннах, я знаю множество людей, которые с удовольствием ходили бы к вам обедать каждый день, — сказал Дюваль и добавил, хитро подмигнув: — Включая меня.
Глаза Алисы в ужасе расширились и округлились.
— Вы хотите, чтобы я готовила для фликов?
Это прозвучала как пощечина. Улыбка тут же сползла с лица Дюваля.
— Я просто так сказал. Забудьте.
— Простите, — расстроилась девушка. — Кажется, я…
— Забудьте об этом, Алиса. Принесите мне еще кофе, а потом счет, ладно?
***
Закончив обедать, Дюваль вновь направился по главной улице островной деревни к «Зефиру». Несмотря на бушующий шторм и дождь, он довольно долго простоял на пирсе. Струи дождя хлестали комиссара по лицу, а ветер надувал куртку. Он несколько раз выкрикнул имя шкипера., но никто не откликнулся. «Зефир» со стоном и скрипом покачивался на волнах, и ветер гудел в его парусах. Какое-то время Дюваль наблюдал, как ритмично качаются две высокие мачты и разлетаются разбившиеся о борта соленые брызги, а потом отошел от края пирса. Его штаны ниже куртки уже промокли, а с капюшона ручьем лилась вода. Комиссар чувствовал нарастающую тревогу. Где Теольен? В принципе, Дюваль был спокойным, даже невозмутимым человеком, который не склонен был предполагать худшее без особых на то оснований. Но вдруг его воображение нарисовало ужасную картину: а что, если Теольен тоже лежит окровавленный в каюте? Не стоит ли проверить судно? Но ему точно не удастся притянуть к себе «Зефир» на канате, как это сделал Теольен, чего доброго, еще и повредит раритетный парусник. Дюваль прекрасно понимал, что никогда самостоятельно не заберется на палубу, только поставит себя в дурацкое положение. Помощь моряка необходима. Комиссар огляделся: нет ли рядом кого-нибудь? Все экипажи сидели сейчас в бистро. Дюваль не подумал попросить кого-то сопровождать его, когда собирался идти на пирс. Возможно, стоит вернуться и обратиться к Дану или к Ксавье Шнайдеру. Комиссар сделал несколько шагов и остановился. А не Теольен ли это — в море, в желтой куртке? Но что он там делает? Упражняется в гребле на плоскодонке? Со стороны все выглядело именно так. Шкипер «Зефира» или кто-то неизвестный балансировал, стоя на лодке с плоским дном, которую швыряло туда-сюда волнами, и пытался грести длинным веслом. Если он хотел выйти в море на этом корыте, ему стоило бы найти какой-то другой рычаг. Но судя по всему, этот тип ни о чем таком не помышлял: он болтался у берега чуть дальше зоны прилива. Вот он наклонился, будто искал что-то в воде Или на дне, но лодочка подпрыгнула на волнах и повернулась, и его сильно тряхнуло. Он едва не упал, однако умел устоять на ногах и принялся тыкать в воду веслом. У Дюваля не осталось никаких сомнений: это Теольен, Живой и здоровый. Шкипер не лежал заколотым в крови на «Зефире», как опасался комиссар, а маневрировал в бурных водах, и это радовало. Хотя радость быстро сменилась недоумением. Что шкипер, черт побери, там делает?
Дюваль еще раз присмотрелся и понял, что Теольен отчаянно тыкает веслом в воду в том месте, где Клеман Шнайдер нашел второй нож. Всего в нескольких метрах от Club Nautique. Крошечная пластиковая плоскодонка — таких много лежало на пляже вверх дном — была одной из двух, которые они видели с Алисой, такой, характерно зеленой. Теольен был настолько увлечен, что не услышал крика комиссара с причала и не заметил, как он подошел. Лишь когда Дюваль появился на пляже и дал о себе знать громким «Эге-гей», шкипер поднял глаза.
Он не выглядел
