Рождество в Российской империи - Тимур Евгеньевич Суворкин
– Сделаем следующее, – Фома Фомич взял в руки клетку, – все ваши работники пусть там и сидят…
– Так!
– Чтобы для вас это было необременительно, я сюда пришлю несколько агентов, они проследят, чтобы никто не покинул трактир. Это очень важно…
– А в уборную?
– Выпускайте, но по одному.
– А соловей, а Локоток, как быть с ним? – жалобно глядя на фон Шпинне, спросил трактирщик.
– Если ничего не помешает, а я надеюсь, не помешает, то птица уже сегодня будет сидеть в этой клетке и петь для ваших посетителей, – сказал начальник сыскной.
– Дай-то Бог, дай-то Бог! – по-бабски запричитал Дудин.
– Можно у вас попросить что-нибудь прикрыть все это? – спросил, приподнимая клетку, начальник сыскной. Трактирщик, недолго думая, сорвал с ближайшего стола скатерть, не обращая внимая на опрокинувшиеся судки с перцем и солью, и передал белое льняное полотнище Фоме Фомичу. Начальник сыскной ловко обернул скатертью клетку, уже со свертком вернулся к вешалке и надел бобровую шапку. – Не знаю, сколько у меня все это дело займет времени, но, как я и сказал, все ваши работники должны находиться под замком. Агенты прибудут через пятнадцать минут.
– Ну они ведь люди… – начал Дудин показывать сердобольность, однако начальник сыскной решительно оборвал его:
– Да, они люди, но один из этих людей украл у вас соловья! И если он каким-то образом сможет ускользнуть, то сможет птицу перепрятать, а может быть, и отдать заказчику! И тогда что? Ищи Локотка, свищи!
– Вы думаете есть какой-то заказчик? – вытаращил глаза Иван Евграфович.
– Конечно! Я в этом уверен. Скажу вам еще, этот заказчик сейчас где-нибудь сидит и ждет, когда вор принесет ему птицу! – проговаривая это все, начальник сыскной энергично правой рукой, с выставленным указательным пальцем, рубил воздух. Это добавляло его словам жестокой правды. – Поэтому никто, вы меня слышите, никто не должен покинуть трактир. Никакой жалости и сострадания с вашей стороны. Вам, Иван Евграфович, нужно продержаться всего лишь пятнадцать минут до прихода моих людей. Не прощаюсь! – сказав все это, Фома Фомич, широко шагая, подошел к двери, отодвинул засов и вышел из трактира, его тотчас же поглотил снегопад.
5
Когда Фома Фомич прибыл на Пехотнокапитанскую и ввалился в присутственное помещение весь в снегу, в руке завернутая в скатерть клетка, то был мало похож на начальника сыскной, скорее, на Деда Мороза, разносящего подарки. Дежурный выбежал из своей загородки, чтобы воспрепятствовать проникновению на охраняемый объект мифического персонажа. Но, перехватив пронзительный взгляд зеленых глаз, узнал в снеговике фон Шпинне. Щелкнул каблуками и вытянулся в струну.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – выпалил громко и браво, по-военному. – С Рождеством вас, ваше высокоблагородие!
– До Рождества еще два дня, – сказал полковник, ставя на пол клетку и, расстегнув, отряхнул шубу.
– Так точно, еще два дня! – почти кричал дежурный. Он повышал голос не для того, чтобы его услышал Фома Фомич, а для того, чтобы было слышно собравшимся в караульном помещении агентам. Он их так предупреждал. Начальник сыскной, разумеется, знал об этой нехитрой уловке и позволял дежурному якобы обводить себя вокруг пальца. Но если было нужно пройти в сыскную бесшумно, он делал особый знак, и дежурный молчал как рыба. Об этом у них была особая договоренность. Полковник распорядился относительно агентов, которых нужно отправить в трактир Дудина, предупредил, чтобы ни один человек трактир не покидал. Сам агентов решил не напутствовать, пусть это сделает дежурный.
– Кочкина ко мне! – сказал после всего фон Шпинне и, подхватив клетку, направился во второй этаж. И, уже стоя наверху лестницы, добавил: – И еще чаю мне, горячего, и чего-нибудь к чаю, сухарики там или крендельки какие… есть у тебя?
– Так точно, есть!
Когда чиновник особых поручений явился к начальнику, тот уже сидел за столом, грыз разломанные баранки и запивал чаем. Золотая клетка стояла на полу.
– Что это вы, Фома Фомич, неужто какой птицей решили обзавестись? – указывая на клетку, спросил Меркурий и, наклонясь, чтобы хорошенько рассмотреть птичью тюрьму, добавил: – Только обманули вас, пользованную клетку вам продали, нагажено здесь…
– Садись, умник, и слушай меня внимательно… – И начальник сыскной рассказал своему чиновнику особых поручений о пропаже соловья в трактире Дудина.
– И это что же, мы птицу искать будем? – Кочкин, нельзя сказать, что был возмущен, но произнес это с недоумением. Всем своим видом показывая, что дел и так много, а тут какой-то соловей, да к тому же праздники на носу.
– Да! – кивнул Фома Фомич. – Мы будем искать птицу, я, ты и другие агенты тоже. И надеюсь, что у тебя нет возражений. У тебя же их нет? – начальник сыскной с хрустом раскусил баранку, мелкие крошки посыпались на стол. Он смахнул их ладонью. Кочкин хмуро проследил за этими движениями.
– Да уж какие тут возражения, мы все люди подневольные, что прикажут, то и делаем, – проворчал чиновник особых поручений.
– И не рассуждаем!
– И не рассуждаем, – согласно кивнул Кочкин.
– Твоя задача на ближайшие несколько часов. Клетку ты видел, берешь ее и мчишься к золотых дел мастеру Бухарову. Слышал про такого?
– Да кто про него не слышал, – дернул плечами Меркурий.
– Предъявляешь ему эту клетку и расспрашиваешь…
– Что расспрашивать?
– Все. Все, что касаемо этой золотой клетки. Кто сделал, кто купил? Ну и прочее… Понятно?
– Да!
– Ну раз понятно, приступай. Клетку, чтобы в глаза не бросалась, заверни, рядом скатерть лежит.
Уже стоя у двери кабинета, Кочкин обернулся к начальнику и спросил:
– Я вот никак в голову не возьму… – он провел большим и указательным пальцами по уголкам губ, – …клетка ведь золотая?
– Золотая! – кивнул Фома Фомич.
– Ну если она золотая, то почему вор ее не взял? Ведь вещь, судя по всему, дорогая…
– Я тоже задаюсь этим вопросом, но ответа у меня пока нет! И возможно, ты мне его принесешь от Бухарова.
Кочкин помчался к золотых дел мастеру, а начальник сыскной решил проверить одно предположение, которое больше было похоже на уверенность. Он оделся и отправился в гостиницу «Хомяк Иванович». Дежурному сказал, что, если его кто-то будет спрашивать, чтобы говорил, начальник скоро будет. Также уточнил, отправлены ли в трактир агенты.
6
Галунный швейцар козырнул и распахнул дверь перед Фомой Фомичом широко и быстро. Он знал начальника сыскной в лицо и знал, что с полковником лучше не шутить. И лучше, если он без задержек пройдет и забудет о швейцаре. Фон Шпинне, переступив порог, остановился на большом узорчатом половике. И рассмотрел его только потому, что ему пришлось опустить глаза от предпраздничного блеска и сияния. Вот тут действительно
