Спиритический сеанс графини Ельской - Елизавета Вейс
«Будить или не будить, а вам с князем всё равно водить…»
Мысленно проживая эпизод раз за разом, вспоминая то озлобленное выражение, искажающее лицо Лили, то собственные ощущения, Мария видела чёткий призрачный след.
Но почему за всё её пребывание здесь дух показал себя всего лишь однажды? Для чего пленил сознание Лили? Как влиял на других детей?
Голова пухла от предположений.
Вдруг на неё накинулись с объятиями. Чуть не подавившись чаем, Мария прокашлялась и обернулась к улыбающейся Фае.
– А мне уже лучше. Доктор даже разрешил вернуться к себе!
Две её косички забавно колыхнулись, когда девочка быстро осмотрелась и, прикрыв ребром ладони рот, наклонилась к графине.
– Это всё потому, что вы заколдовали Лилю.
Мария едва удержалась, чтобы не возвести глаза к потолку. «Вот только этого мне и не хватало». В намерения графини не входило выставлять Лилю главной злодейкой. Если в итоге выяснится, что Мария ошиблась и вина всецело лежит на этой девочке, она всё равно не будет лелеять неприязнь к ней. Ни один ребёнок не рождается злым и не обращается к злу беспричинно.
Она вновь подумала о считалочке и тех укромных местах, где находили детей: в узеньком пространстве между стеной и шкафом, под партой, под кроватями, один раз даже в сундуке, как рассказывала Дарья Проскурьевна.
«Призрак что, играет с детьми?»
Как ни странно, события в Маевском действительно напоминали игру. Дети выбирались из кроватей, как по сигналу разбегались по разным местам, а потом словно ждали водящего.
– Послушай, Фая, а во что вы обычно играете? Ну знаешь, чехарда, догонялки?..
Губки воспитанницы забавно надулись, а на лбу появилась лёгкая морщинка.
– Во всякие. Бывает, и в четыре уголка, и в птичку. Ну а если летом, когда на прогулки отпускают, то и в прятки можем.
– Вот как. Хм… – Жилка на виске графини забилась сильнее. – А Лиле тоже нравятся прятки?
Фая пренебрежительно повела плечом. Однако уже через мгновение проговорила с опаской в голосе:
– Да кто ж её поймёт? Просить не просится, да и мы её звать не зовём. Стоит иногда, поглядывает, когда водящего выбираем.
Мария продолжила болтать с Фаей на отвлечённые темы, то и дело возвращаясь к играм. Девочка отвечала охотно, даже поделилась любимой считалочкой, которую они использовали и которую графине уже доводилось слышать.
Ни о каком совпадении речи быть не могло.
Могли ли Лиля и другие дети во время своих лунатических путешествий не блуждать бесцельно, а играть в прятки? Пожалуй, могли. Но вот высок ли шанс, что к этой версии удастся склонить и Власа Михайловича? Ведь похоже, что ответственный за лунатизм хотел, чтобы они с князем тоже приняли участие в этой игре.
* * *
Мария собиралась переодеться, а потом спуститься и проверить, не проснулась ли Лиля.
«Надо бы всё аккуратно сложить и прибрать».
Поправив воротник платья, графиня подошла к кровати, куда в порыве задумчивости бросила предыдущий наряд. И как только она подняла ткань, увидела посторонний предмет.
«Следит за мной», – с холодом заметила Мария. Он (или она) знал о каждом её шаге, беспрепятственно проникал в её квартиру, в её голову, а теперь и в воспитательный дом.
В конверте от В. Д. почти не осталось чёрных лепестков, а ещё на самом дне вновь лежала тряпичная куколка.
– Хм… – Пальцы Марии легко пробежались по нитям орехового оттенка, которые использовали вместо волос, и остановились на кресте, вышитом там, где должен быть рот.
Намекал ли В. Д. оным образом на безмолвную Лилю? Намекал ли он на неё с самого начала?
Выкинув куклу, она уверенно направилась к двери.
Влас Михайлович расценил состояние девочки как некритичное, но казалось, Лиле будто бы совсем не полегчало. Мария отодвинула белую ткань занавески в сторону, и в глаза бросились пылающие щёки девочки. Когда подушечки пальцев коснулись горячей кожи, предположение подтвердилось.
Лиля тяжело дышала и металась по узенькой постели, натягивала шерстяное одеяло на подбородок, оголяя босые ноги. Все мысли о прятках и лунатизме покинули графиню, оставив только беспокойство.
Эта девочка играла ключевую роль во всём этом. Но не напрямую. Мария ни за что не поверит, что происходящее здесь – дело рук девятилетнего ребёнка. Только если девятилетнего духа, например? Отсюда и тяга к играм. Но почему дух из всех выделяет Лилю?
– Если бы ты только рассказала мне всё… – С комом в горле Мария склонилась над кроватью, чтобы поправить одеяло, и в тот же миг почувствовала, как что-то ударилось о её туфлю.
Выпрямившись и опустив взгляд, она обнаружила небольшого размера мячик, сделанный из цветных, смотанных между собой тряпок. Его точно не было, когда она заходила.
Немного поколебавшись, Мария присела и упёрлась ладонями о дощатый пол. Секунды, ушедшие на то, чтобы заглянуть под кровать, показались бесконечными. Когда она всё же опустила голову, то ничего, кроме пыли, не обнаружила.
Звук катящегося предмета повторился, но уже из противоположной части палаты. Молниеносно приняв сидячее положение, она с недоумением покосилась на ещё один мяч возле другой кровати. Такой же выкатился сбоку, потом с ещё одного. Вдруг мячики взмыли в воздух и полетели вниз, словно их раз за разом подкидывали невидимые руки.
Голова страшно заболела. К этому добавлялись беспрерывные стуки и чей-то голос, который она слышала будто через толщу воды.
– Скажите.
Говорил ребёнок. Девочка. Взгляд метнулся к Лиле, но её губы оставались неподвижными.
– Скажите.
Перед глазами замелькали цветные мушки.
– Пока не скажете, игра не начнётся! – Голос говорящей звенел от напряжения.
– Ч-что сказать?
– Она хочет, чтобы вы сыграли, – подсказала всё та же – другая – девочка.
Мария облизнула губы, ощутив слабый привкус крови. Небольшая трещинка защипала и привела её в чувство:
– «Бегал зайка по дороге, да устали сильно ноги. Захотелось зайке спать. Раз, два, три, четыре, пять… Выходи, иду искать».
Всё прекратилось. В одночасье больничная комната стала самым обычным местом.
Графиня огляделась в поисках той, что помогла ей, однако быстро поняла, что девочка ушла. Мария не ощущала стороннего присутствия, лишь слабые отголоски чего-то призрачного.
* * *
Ни одной догадки. Ни логика, ни безумие – ничего не помогало Власу объяснить этот массовый и длительный лунатизм. Который, впрочем, вновь прекратился. В эту ночь ни одна постель не стыла без своего хозяина. Разве что его собственная.
Три часа ночи. Коридоры и стены давно погрузились в глубокую дремоту, князю даже чудилось, что редкие картины, нарисованные воспитанниками, и канделябры взирали с осуждением и непониманием подобного бодрствования.
Они шли довольно далеко друг
