Спиритический сеанс графини Ельской - Елизавета Вейс
Выставив руку с подсвечником, графиня вошла внутрь и сквозь прищур окинула пространство. Привыкнув к тьме, она смогла различать длинные ряды скамей и столов. Ночью вместительный зал с высокими потолками и резными колоннами производил совсем иное впечатление. Без детей пространство было пустынным и каким-то искажённым. Даже воздух ощущался в разы холоднее и тяжелее, чем утром.
Она долго и пристально всматривалась в бесформенную черноту в конце зала, которая вбирала в себя всё внимание. В голову вдруг пришёл вопрос, который нередко задавался медиумами: «Здесь кто-нибудь есть?»
Раньше он казался ей забавным. Сейчас же она даже находила в нем щепотку издевательского подтекста над своим ремеслом. Неплохо, если бы призраки и впрямь сразу же отзывались. Но, как правило, они молчали, то ли не слыша, то ли потешаясь над глупостью медиумов, решившихся произнести подобное вслух.
Не подходил вопрос и под нынешние обстоятельства: лунатики не слышали, что происходило наяву, и не разговаривали. Оттого Мария и чувствовала себя нелепо, когда вопрос всё же слетел с губ:
– Здесь кто-нибудь есть?
Собственный голос, словно камень, попавший в колодец, взорвался гулом и быстро исчез. Мария задержала дыхание, чтобы не пропустить ни единого шороха.
«Раз, два, три, четыре.
Ничего».
С тихим смешком она накрыла ладошкой глаза и покачала головой.
– В самом деле, Мария? «Здесь кто-нибудь есть?» – передразнила графиня саму себя.
Вместо того чтобы исследовать каждый вершок столовой, она занималась ерунд…
За спиной скрипнула лавка, словно кто-то встал из-за стола.
Ноги сами понесли её к источнику шума. Она слегка склонилась и опустила подсвечник, но лавка была пуста. Мария не заметила движения позади, и лишь когда полоска света из коридора исчезла, осознала, что её провели.
Графиня бросилась к выходу из столовой, но обнаружила, что дверь заперта. И как бы сильно Мария ни дёргала за ручку, та оставалась равнодушной. На несколько мгновений ей почудилось, что кто-то топтался по ту сторону. Однако вскоре звук пропал.
«Персонал? Кто-то из воспитанников?»
Поджав губы, она отбросила старания выбраться и отвернулась. Взрослый проверил бы столовую. Можно было списать на детскую шалость, случись это днём. Однако в такой час только лунатики бродили по заведению, но едва ли спящие дети стали бы запирать её, а потом сбегать. Быть может, так дух пытался напугать её?
При себе у графини не было ничего, что могло бы помочь с замком.
«Ждать, пока не хватятся?»
Не хотелось терять время, которое можно было провести в поисках. Однако Мария не всесильна и не могла открывать двери одной только силой мысли.
* * *
В окне виднелись признаки подступающего утра. Первые лучики – от глубоких красных в обрамлении фиолетовых облаков до бледно-розовых – понемногу отогревали столовую. Если учесть, что в их городе светало примерно с четырёх, то она прозябала здесь уже как минимум полтора часа.
Отсутствие сна и разочарование отзывались немалым раздражением во всём теле.
– Больше не могу, – пробормотала Мария и, переполненная решимостью наконец выбраться, поднялась со скамьи.
Она призвала все силы, упёрлась ладонями в деревянную поверхность и навалилась на неё. Дверь сразу же подчинилась и открылась, оглушительно столкнувшись со стеной коридора. Слегка покачнувшись, Мария вернула себе равновесие и с немым шоком воззрилась перед собой.
Графиня моргнула.
Не прошло и мгновения, как из дальнего угла столовой хлынул пронзительный детский крик. Мария ошеломлённо замерла, не веря собственным ушам.
* * *
Никто в здравом уме не станет подозревать ребёнка в нехорошем деле.
Никто в здравом уме не подумает, что кто-то станет намеренно насылать расстройства сна.
Никто в здравом уме не предположит, что ребёнок решит запереть его в столовой воспитательного дома.
Что ж, выходит, она не в своём уме.
Графиня не спускала с Лили глаз. Как липкая смола, Мария прочно уцепилась за неё, ступая след в след. Несмотря на все протесты сотрудников, ей удалось добиться разрешения присутствовать на занятиях девочки.
Обнаружив ночью Фаю под одной из лавок, она отвела воспитанницу к князю. Второго лунатика нашли примерно в тот же час: девочка забилась между стеллажами библиотеки. Обе жаловались на головную боль и жуткий озноб, обе ничего не помнили – повторение тех же деталей.
Затем Мария отправилась к себе, но пролежала несколько часов без отдыха, ворочаясь с одного бока на другой.
«Для чего кто-то запер меня там, где пряталась девочка?»
Утром они с князем дождались, пока остальные воспитанницы покинут спальню. Мария расположилась у стены и стала наблюдать. Влас Михайлович же, спросив разрешения, опустился на самый край кровати.
Девочка смотрела на него с робким ожиданием. Но, заметив в его руках причудливую лошадь, вся озарилась. Она была в восторге и в то мгновение казалась обыкновенным ребёнком, пускай и немного замкнутым.
Невзирая на их старания, Лиля молчала, только яро качая головой вверх-вниз на заверения князя, что она может поделиться с ним чем угодно. Он пообещал выслушать её в любое время и непременно помочь.
– Наивно было полагать, что она сразу же откроется нам. Лиля молчала так долго. Надо ждать.
– Мы подождём. – Мария ободряюще улыбнулась.
Мысленные метания от одного вопроса к другому не давали покоя, однако она всё ещё не воспринимала Лилю как подозреваемую. Ход мыслей переменился после несостоявшегося разговора.
Князь покинул её, дабы разобраться с делами. Она же, бесцельно побродив по коридорам здания, решила навестить девочек в больничной палате. Они обрадовались ей, хоть и с трудом могли поддерживать беседу.
Мария рассказала им несколько забавных историй. Сердце тревожно ёкало, когда на изнеможённых лицах появлялись намёки на улыбку. Пробыв у больничных кроватей ещё какое-то время, Мария пожелала девочкам скорейшего выздоровления и собралась уходить.
– Мария Фёдоровна! – окликнула её Фаина почти у самого выхода.
– Да?
– Вы ведь поклялись, что заберёте Клима с собой.
– Верно.
Фаина привстала на локтях и протараторила:
– Можете и Лилю забрать?
– Заберите её с собой! – так же взволнованно произнесла другая девочка.
Мария считала Лилю жертвой в лунатической цепочке, но, похоже, дети были иного мнения. Лилю не принимали, потому что она отличалась от других. Вечно молчала, ни с кем не дружила – этого достаточно, чтобы счесть её странноватой.
Однако стало очевидно, что Лилю не недолюбливали, её боялись.
Глава 15
Раз, два, три, четыре, пять
Лиля была младше, гораздо мельче и болезненнее большинства детей, которых опросила Мария. И всё же некоторые воспитанники повторяли слова Фаи.
– Один раз она долго смотрела на солдатика Пети, – с запалом делился мальчишка
