Слепые птицы - Алёна Моденская

— Проснулся, ваше благородие? — спросила из-за дверей моложавая женщина, видимо, горничная. — Так пожалуйте завтракать.

Новиков браво встал с дивана, но внезапно в голову ударило, и будто по пустому котелку гулкое эхо разнеслось. Тут он и вспомнил и вчерашнюю грозу, и как упал с Орлика, и как его в чём-то обвиняли. А ещё как ему плечо вправила красивая молодая женщина. И кто она такая? И что это вообще за место? Неужели его занесло в Пустошь? К той самой Чёрной баронессе, которую почти никто в глаза не видал, но все отчего-то до жути боятся.

Умывшись, правда, с трудом, потому что тугая повязка на плече свободно двигаться не давала, Новиков вышел к завтраку в ещё одну просторную гостиную. Да уж, дом у этой барыни — загляденье.

— Доброе утро, господин поручик, — произнесла темноволосая женщина в синем платье, сидевшая у самовара за столом. И сделала приглашающий жест: — Прошу вас.

— Благодарю. — Новиков не торопился садиться за стол. — С кем имею честь беседовать?

— Евдокия Шварцстрем. Чёрная баронесса, если вам будет угодно. — И дама бледно усмехнулась.

— Поручик Новиков. Иван Алексеич. — И Новиков привычно коротко поклонился.

— Весьма польщена, — отчего-то съязвила баронесса. — Так вы будете завтракать?

— Разве меня больше ни в чём не обвиняют? — решил заранее определить своё положение Новиков.

— Я справилась в полку, командование дало вам рекомендацию. И неделю отпуска по здоровью. — Тут дама указала чёрным взглядом на повязки Новикова. — Садитесь. Чай стынет.

Новиков наконец отважился усесться за стол. Горничная мигом поставила перед ним тарелку с кашей. Есть пришлось левой рукой, так что Новиков порадовался, что ему ещё и салфетку постелили. Пока Новиков стыдился капающей на салфетку каши, баронесса безразлично смотрела в одну точку, тонкими бледными пальцами подпирая подбородок.

Когда подали пирог с прошлогодними яблоками, Новиков отважился спросить:

— Госпожа баронесса, в чём меня всё-таки подозревали?

Хозяйка несколько секунд буравила Новикова угольным взглядом, отчего ему стало не по себе. Потом всё же соизволила ответить:

— В наших краях, господин поручик, завёлся убивец. Полгода уже в лесах девочек находим. Иногда даже узнать не получается, кто такова. Режет, что свиную кожу на ремни.

Новиков чуть не поперхнулся чаем. Он и на службе всякое видал, и много чего слыхал за разговорами. Но чтобы вот так, просто за чаем, да спокойно, как на светской беседе, про убийства детей рассказывали? Кажется, такого ещё не бывало.

— И каждый раз, как дети пропадают, находят живых ещё птиц с выколотыми глазами, — продолжала баронесса. — И рядом с вами давеча такую птицу увидали. Вот на вас и подумали, вы уж не сердитесь.

— Птицу увидали, а…? — произнести это вслух оказалось не просто.

— Утром принесли, — опустила взгляд баронесса. — Дочка бортника. Ей всего двенадцать было.

Новиков молчал. С одной стороны, хорошо, что его личность подтвердили, что документы в порядке, и на него теперь не думают. С другой — знать, что где-то совсем рядом бродит убивец детей, страшно.

— Госпожа баронесса, — медленно проговорил Новиков, подбирая слова. — Вы меня очень выручили с рукой, да и вообще… В общем, если позволите, я бы во время своего отпуска попытался вам помочь в поисках этого убивца. Если не возражаете.

— Отчего же. Не возражаю, — чуть удивлённо произнесла баронесса. — Мы уж куда только не писали, что бы нам хоть жандарма, хоть следователя прислали. Никто не хочет сюда ехать. Мол, сами разбирайтесь. Никто же точно не знает, что случилось. Может, зверь какой орудует.

— Доктор девочку уже осмотрел?

Баронесса в ответ только повела глазами.

— Ясно. Спит беспробудно. Давайте, хоть я посмотрю.

Бортникова дочка лежала в маленькой тёмной бане, за околицей усадьбы у круглого чёрного пруда с утками и лебедями. Баронесса сама вызвалась сопроводить Новикова, она смело вошла в мыльню и расставила по углам свечи, что принесла с собой.

На широкой лавке, выдвинутой в центр комнатушки, разместили нечто небольшое, накрытое простынёй, насквозь пропитанной тёмной кровью. Когда баронесса зажгла свечи, по бревенчатым стенам заплясали длинные острые тени.

— Вы останетесь? — спросил Новиков, не решаясь пока приступить к делу.

— В прошлом месяце он мою младшую горничную что тушу разделал, — жёстко произнесла Евдокия. — Сама бы с него шкуру спустила.

В этот момент что-то громко грохнуло по крыше, прямо над головами баронессы и Новикова.

— Приказчик и мужики посмотрят. А вы сюда смотрите. — И Евдокия выжидательно глянула на Новикова.

Кажется, у этой женщины силы в душе куда больше, чем у бравого поручика. Но делать-то нечего: назвался груздем — так полезай. Едва дыша, Новиков осторожно, кончиками пальцев взял простынь за уголки и потянул. От вида кровавого месива, что лежало на лавке, ком подступил к горлу. Одно острое нежелание вывалить яблочный пирог прямо на останки бедной девочки удержало поручика от рвоты и обморока.

Баронесса тем временем поднесла поближе масляную лампу. Чтобы Новикову лучше было видно этот кошмар. Мысленно поблагодарив Евдокию за услугу, Новиков старался дышать пореже, чтобы не кряхтеть от рвотных позывов.

Собрав мысли, он постарался представить, что исполосованное мясное нечто — это просто объект исследования. Как у врачей. Они же для учёбы трупы режут, разве не так? Потом живых лечат.

— Кожа порезана тонко. — Новиков наклонился поближе, силясь рассмотреть светлые лоскутки, что остались нетронутыми. — Это точно нож. Не когти и не зубы.

— Стало быть, это всё-таки человек, — спокойно произнесла баронесса. — А то уж мы на волколака грешили.

Новиков подумал, что лучше бы это был волколак, упырь, хвостатый демон, да какая угодно нечисть. Потому что нечисть сразу видно, а вот когда она в человечьем облике прячется — это скверно. Сразу не разгадаешь, а потом поздно будет.

— Только порезы и дыры, — констатировал Новиков. — Вынуть ничего не пытался. Значит, не людоед.

— И чем нам это поможет? — сухо спросила баронесса.

Новиков выпрямился и ответил вопросом на вопрос:

— А где её одежда?

— Вон там, — указала Баронесса на кучу тряпья, сваленную на низкой лавке. — Сложили что осталось.

— Ясно. Посветите-ка сюда. — Когда баронесса поднесла лампу ближе, Новиков осмотрел шею девочки. Похоже, ему не показалось. — Ни крестика, ни ладанки?

— И нижнего пояска тоже нет, — кивнула баронесса.

— А у других?

— Тоже не было. Мы сначала думали, может, потерялось. Но не у всех же.

— Стало быть, он забрал, — прошептал Новиков и вернул простыню на место, прикрыв то, что осталось от бортниковой дочки.

Подойдя к куче тряпья, Новиков левой рукой поднял то, что лежало сверху. Баронесса