Спиритический сеанс графини Ельской - Елизавета Вейс
* * *
Лёжа в постели, Мария размышляла о дальнейших действиях. Чтобы составить полную картину ситуации, наилучшим вариантом было бы посетить дома и остальных погибших. Однако она понимала, что это не дастся им так же легко.
В памяти всплыло полное надежд лицо Катерины, когда Мария сообщила, что завтра они непременно увидятся вновь.
Устроившись на подушках удобнее, графиня широко зевнула.
«Актриса или нотариус?»
В конце концов она решила, что завтра они отправятся к актрисе. Её призрак казался самым разговорчивым среди остальных оставшихся без памяти духов.
Прикрыв глаза, Мария по обыкновению начала считать. Это помогало скорее заснуть, сработало и на сей раз. Она так глубоко провалилась в грёзы, что едва ли была способна здраво мыслить, когда настал час их покинуть.
Ку-ку. Ку-ку.
Повторяющийся звук прокатился по телу графини волной тревоги. Потребовалось время, чтобы сообразить, где она и что происходит.
От дребезжащего, раздражающего звука часов с кукушкой нельзя было отделаться, как бы крепко Мария ни зажимала уши ладонями. Удивительно, что нянюшка, чутко реагирующая на события в доме, до сих пор не выбралась из-под одеяла и не избавилась от источника шума.
Тут-то её словно молнией поразило. Да ведь у них же не было часов с кукушкой! Взяв со стола подсвечник, Мария покинула комнату. С каждым шагом трель кукушки становилась всё пронзительнее. Голос часовой птицы больше не напоминал привычное «ку-ку», а обратился хриплым кряхтением.
Графиня подняла свечу повыше, лишь немного заставив мрак отступить. Она обошла дом вдоль и поперёк, но так и не отыскала часов. Звук прекратился.
В спальне Марию поджидало ещё одно послание. Громкое стрекотание сверчка сразу же погнало её к распахнутому окну, где, словно ядовитая змея, лежал конверт. До сих пор подсказки В. Д. помогали ей, но она всё же не могла всецело им довериться. Она аккуратно разломила сургучную печать и заглянула внутрь.
– Стрелка? – удивилась графиня.
В её руках находилась, пожалуй, одна из самых причудливых и изящных часовых стрелок, что она встречала, хоть и ржавая. Но зачем он прислал её?
Глава 7
Антракт
Соседка и по совместительству подруга её нянюшки, по сплетням, была заядлой любительницей представлений. И хоть на оных Глафира Львовна побывала от силы раз пять, имела огромную коллекцию театральных афиш. Чтобы понять, насколько велика была её страсть, достаточно упомянуть случаи, когда она срывала белые огромные листы прямиком с главного подъезда театра. Однажды Мария видела, как она обменивала блестящие пуговицы или заколки на афиши у разносчиков.
Их соседка и вправду являла собой женщину удивительную. Хозяйство вела спустя рукава: то подпалит что во время готовки, то растеряет всё настиранное бельё, зато в театральных делах разбиралась лучше любого антрепренёра[10]. Глафира Львовна назубок помнила: когда, во сколько проходили постановки и о чём те были, кто ставил. Но на этом ещё не всё. Она знала артистов в лицо и даже по именам. В том числе и благодаря программкам, продающимся во время антрактов.
– Вы уверены, что это она? – в который раз уточнила графиня, несмотря на то что рост, цвет глаз и даже родинки совпадали.
– Говорю тебе, Марья, Женевьева это. Она это. Она! – От переполняющих эмоций старушка подпрыгнула, звучно ударившись коленями о стол. – Пусть язык отсохнет и глаза лопнут, если ошибаюсь!
«Против столь весомых аргументов сложно выстоять», – не без иронии подумала про себя графиня и стала выведывать дальше.
Расследование привело их с княжной Вишневской в провинциальный театр их городка. Ложа, в которой им предстояло провести более пяти часов, наслаждаясь спектаклями, находилась слева от сцены, на первом ярусе. И это говорило о многом.
Например, зритель, наблюдавший спектакль из этого положения, в уединении от остальных и не на последнем ряду партера, был достаточно богат и знатен. Он мог позволить себе выбрать более спокойный и комфортный туалет или опоздать, мог разглядывать гостей внизу, не нарушая этикета, запрещающего это, и мог покинуть ложу, не привлекая внимания. Что особенно хорошо подходило для осуществления задумки Марии.
Занавес поднялся. Хор шепотков оборвался. Собравшиеся устремили возбуждённые взоры к сцене.
Голоса актёров в пёстрых одеждах отражались от стен, вздымались ввысь и разбивались об высокий потолок. Казалось, действо увлекло каждого, однако недовольное сопение сбоку от графини избавляло от подобного заблуждения. В обрамлении голубых лент и прелестного кружева, словно прекрасное видение, княжна Вишневская недовольно ёрзала на сиденье, выпятив нижнюю губу.
Раскрыв веер, Мария поднесла его к лицу и склонилась к своей маленькой доброй приятельнице.
– Не наделайте глупостей, Катя. – Графиня поймала её обиженный взгляд и посерьёзнела. – Я знаю, как вам хочется пойти. Но прошу: воздержитесь от необдуманных порывов. Ради дела и ради самой себя.
– Но как же вы? Даже старым девам не надлежит появляться в театре в одиночку.
На лице Марии появилась полуулыбка. В их обществе существовали строгие и отчётливые рамки, за которые даже самым богатым и влиятельнейшим из женщин не следовало переступать. Пренебрежение правилами могло оказать губительное влияние на репутацию, и с её стороны было бы слишком безответственно втягивать Катерину в то, что она собиралась сделать.
– Мы прибыли без мужчин, и я не ваша родственница. Быть пойманной в фойе для старой девы не так уж страшно, как для девицы на выданье.
Доверьтесь мне, Катя. Оставайтесь здесь, пока я не вернусь.
– Пусть будет по-вашему. – Катерина покорно понурила голову.
* * *
Когда-то Женевьева была бродячей артисткой из Франции, но с недавнего времени присоединилась к труппе, которая приехала в город в нынешнем театральном сезоне. Её талант быстро отыскал путь в сердце зрителей. Женщина превосходно перевоплощалась и исполняла самые сложные роли. Поговаривали, что она даже не нуждалась в суфлёре, сама заучивала длинные реплики. Однако Мария и Катерина приехали не насладиться чужими талантами.
Из-за продолжительных и выматывающих репетиций артисты проводили в театре большую часть времени. И свой последний день Женевьева тоже провела здесь. Поэтому единственный способ увидеть место смерти талантливой актрисы – посетить представление.
От всё той же Глафиры Львовны Мария узнала, что у актёров имелась специальная комната – гардеробная, где они хранили реквизиты и костюмы. Но, если верить слухам и словам Катерины, Женевьеву обнаружили в её личной каморке. Актриса лежала на груде платьев и париков, глаза её были широко распахнуты, а на губах навсегда застыл ужас.
Вердикт врачей всё тот
