Яд, порох, дамский пистолет - Александра Лавалье
Из непрочитанного оставался только «Московский листок». Приготовившись испытать несколько неприятных минут, Алексей развернул газетёнку. Ну, какое враньё приготовил нам господин рыжий? Алексей отыскал заметку, подписанную псевдонимом «Неравнодушный гражданин». Вот, пожалуйста, и название-то у заметки претенциозное – «Дело о церкви», впрочем, как и всё у господина Квашнина.
К удивлению Алексея, заметка рыжего значительно отличалась от опубликованного в других изданиях. Во-первых, он знал, что под завалами обнаружено тело Глафиры Малиновской (восклицания по поводу таинственных дел, приведших супругов Малиновских к гибели одного за другим, Алексей пропустил). Во-вторых, он намекнул, что полиция ведёт расследование «в сторону от истины», обвиняя в убийстве Малиновской заведомо невиновного человека.
Выходит, рыжему известно, что вчерашний день Алексей провёл в участке. Приятно, конечно, что Квашнин во всеуслышание признаёт его невиновным. Но тогда, возможно, он знает виновных? Необходимо срочно найти этого пронырливого газетчика! Какой бы сомнительной личностью он ни был, сейчас Алексею пригодится любая помощь.
Узнать адрес редакции «Московского листка» особого труда не составило, достаточно было перевернуть газету. Бестолковые писаки на последней странице сами свой адрес публикуют, в надежде, видимо, на благодарственные письма читателей. Конечно, ещё слишком рано, чтобы Квашнин был на рабочем месте, но ничего, Алексей подождёт. Тем более что до Староваганьковского, где расположилась редакция, путь неблизкий.
Пока Алексей добирался, в голове его возникли картинки вечера после взрыва. Необходимо как можно точнее припомнить, что он видел. Каждая подробность может оказаться решающей.
Вот Варвара Дмитриевна вошла на кладбище, Глафира Малиновская выходит на церковное крыльцо… дальше скулит Иван, сходит с ума отец Диомид, всё плывёт перед глазами, кругом каменная пыль, от которой тяжело дышать, а ему, Алексею, очень надо найти Варю. Просто убедиться, что она жива. Он бежит… сначала по кладбищу, потом по Москве… Тот день состоял из множества деталей, которые он видел и слышал, но отметал как не важные. Потому что они все – «не Варя». Он передвигался, разговаривал с людьми, соотнося всё, что видит, с одной задачей – найти её. Алексей вполне убедительно объяснил себе: это всё потому, что Варя вероятная сестра Михаила, а ещё она могла что-то видеть перед взрывом. И это крайне необходимая для его спасения информация. Значит, Варвару Дмитриевну срочно надо отыскать. Но в тучерезе, куда её отвёз рыжий, не менее пятисот квартир, обходить каждую – немыслимая глупость. Стало быть, нужно знать точный номер. А у господина Квашнина все сведения есть, раз уж он сам Варвару в тучерез и устроил.
Поднявшееся было удовольствие от мысли, что он снова увидит девушку, Алексей заметить себе не позволил. Дело прежде всего!
* * *
Редакция газеты «Московский листок» разместилась в старинной усадьбе совсем недалеко от Кремля. Основательный трёхэтажный дом с мезонином, полукруглая вывеска над входом – всё указывало на солидное издание. Мол, и не думайте, здесь не какая-то лживая бульварная газетёнка, здесь люди серьёзные.
Алексей остановился у ажурной кованой ограды, ещё одной причуды недавно почившего основателя «Листка». Ворота ограды были украшены вензелем «НП» и чугунными шишечками, символизирующими… Впрочем, что они могут символизировать, кроме того, что у их хозяина хватило денег на невозможно дорогие ворота? И всё же удивительно! Москвичи ругают «Листок» почём зря, а спросишь, что в свежем номере написано, так это каждому известно.
Алексей пересёк квадратный двор и беспрепятственно попал внутрь.
В редакции стояла тишина сонного дома. Алексей огляделся. Никого нет, даже сторожа захудалого. Напротив входа стойка регистратора, тоже пустая. Значения её Алексей не понял. Неужто они посетителей регистрируют? Как в дорогих гостиницах бывает? Над стойкой висел парадный портрет бывшего редактора «Московского листка» Николая Ивановича Пастухова. Похоже, он единственный охранял сие заведение. Поразительная беспечность!
Алексей осторожно двинулся по коридору в глубь дома. Вытертые множеством ног полы были не особенно чисты, пыль мелкими тучками летала вокруг его ботинок. Во всех комнатах Алексея ждали пустые столы, кое-где убранные, а где-то засыпанные бумагой и заляпанные чернилами. Вот уж действительно, сразу можно понять характер хозяина стола.
Некоторые двери оказались заперты на ключ. Подглядывание в замочную скважину ничего нового не дало: те же столы и чернильницы.
Вероятно, всё же стоило прийти попозже, решил Алексей, и уже направился к выходу, как в спину ему прилетел сногсшибательный храп. Алексей малодушно вздрогнул, оглядываясь. Источник храпа находился за той самой непонятной регистрационной стойкой. Осторожно ступая, Алексей подошёл ближе.
Хороший такой уголок обнаружился за стойкой, тёмный, уютный, прикрытый от посторонних глаз. Квашнин расположился со всеми удобствами, сразу на трёх стульях. Рыжие волосы разметались, рука под головой, рубашка задралась, обнажая веснушчатый живот. Газетчик спал, храпел в своё удовольствие и совершенно не беспокоился сложностями жизни по другую сторону регистрационной стойки.
– Квашнин! Просыпайтесь! Какого чёрта вы здесь разлеглись?
Надо отдать должное, проснулся газетчик мгновенно. Вскочил, оценил обстановку и глянул на Алексея ясными глазами без капли сна или удивления.
– Доброе утро, Алексей Фёдорович! Дежурный я по редакции, изволите видеть. Ночной дежурный на случай непредвиденных происшествий. У нас обширная сеть информаторов, в любой момент могут весточку прислать, вот и дежурим по очереди. А разлёгся я, потому как устал очень. Чем обязан счастию видеть вас?
Хмуриться Алексей начал ещё с первых слов газетчика. Кривляется и хамит, ясно как божий день. Яд так и сочится из его вежливых слов. И когда Квашнин добрался до «счастия», Алексей не сдержался. Сказалось напряжение последних дней. Он схватил рыжего за тощие грудки, приподнял и закричал в лицо:
– Что вы сделали с Варварой Дмитриевной, Квашнин? Зачем отвезли её в тучерез? И откуда у вас, господин газетчик, такие деньжищи?
Что рыжий сделал дальше, Алексей отследить не смог. Но в глазах вспыхнуло и потемнело, дыхание перехватило, и в себя он пришёл лишь через пару минут на полу перед выходом. Квашнин же перепрыгнул через стойку и заботливо подал ему воды.
– Что же так нервничаете, Алексей Фёдорович, грубите? Так не пристало приличному господину.
– Идите к чёрту, Квашнин! Что за чудовищные приёмы, где вы такому научились?
– О! На московских улицах много специалистов обитает. Научили вот. Как вы? Прояснилось в голове? Или ещё воды?
– К чёрту. Идите к чёрту, Квашнин.
– Повторяетесь, Алексей Фёдорович, посылали уже.
– Почему же
