Яд, порох, дамский пистолет - Александра Лавалье
Алексей покачал головой. Вот он, подвох. Вот она, правда. Что газетчик напишет, то ею и будет.
– Я понял, – вздохнул он.
Не устраивать же снова ссору, ей-богу, дело не ждёт. Но за правдой Квашнина он обязательно присмотрит.
Глава 11
«Нитка»
Чайная носила название «Нитка»[22] и в самом деле оказалась симпатичной. Крошечная, всего две залы. В одной – длинный общий стол, чтобы посетители могли побеседовать за чаем, обсудить городские новости да завести полезные знакомства. В другой, оформленной на манер кофейни, – отдельные столики, полукругом возле большой керамической печи. Место самое что ни на есть подходящее для секретных разговоров. Кажется, много людей, все друг у друга на виду, да только гул такой, что сосед соседа не слышит, приходится к самому уху склоняться.
Сюда молодые люди и прошли. Сели, где свободно было. Рыжий спросил чаю самого дешёвого сорту да хлеба с вареньем к нему. Алексей ничего не заказал, получив недовольный взгляд от хозяина заведения.
– Ну что же, Эйлер, не томите, рассказывайте, что вы видели.
Алексей, не торопясь, пересказал свои впечатления от событий, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо газетчика. Вот уж действительно, хотите благодарного слушателя, расскажите рыжему. На словах, что Варвара Кожевникова вошла на кладбище за пять минут до взрыва, он побледнел так, что веснушки выступили резче и стали казаться отделёнными от лица. При описании того, что осталось от церкви, – раскраснелся в цвет своих волос, а при упоминании трупа Глафиры Малиновской и вовсе пошёл пятнами. Да уж, шпионом рыжему точно не быть. Но, возможно, сыщиком получится. Тем более что слушал он внимательно, время от времени вспыхивая каким-то детским восторгом.
О последнем своём разговоре с Глафирой Малиновской и её предложении Алексей, впрочем, умолчал. Всё-таки с газетчиком нужно быть аккуратным.
Когда Алексей закончил, рыжий некоторое время молчал, дожёвывая завтрак, и, очевидно, что-то обдумывал. После он отодвинул от себя чашку, аккуратно положил ложечку, собрал со стола оставшиеся крошки, высыпал их в рот. Затем выпрямился, сложил руки, как гимназист, и произнёс:
– Эйлер, у меня есть вопрос. Почему вы считаете, что это убийство? Слишком сложный путь – взорвать целую церковь, чтобы засыпать камнями одну женщину.
Алексей замялся:
– Да я и не считаю, но следователь Макрушин настаивает.
– Ладно, не будем перечить следователю. А что взорвалось в церкви?
– Не знаю.
– Почему оно взорвалось?
– Не знаю.
– Откуда в церкви взялось то, что могло взорваться?
– Я не знаю!
Алексей не выдержал и расхохотался, настолько ход мыслей рыжего повторял его собственный. Рыжий смотрел с недоумением. Алексей откашлялся.
– Пожалуйста, продолжайте.
– Вы сказали, что видели, как Глафира Малиновская вышла из церкви и собиралась идти в вашу сторону…
– Да.
– Тогда как она оказалась под завалом?
Алексей задумался. А ведь газетчик прав! Взрывной волной тело должно было отбросить в сторону от церкви, а труп в чёрном платье лежал в самом центре руин, примерно там, где алтарь.
– Должно же быть какое-то объяснение!
Рыжий скрестил руки на груди и снисходительно произнёс:
– Я вам дам объяснение! Если Глафира Малиновская не обладала способностью нарушать законы физики, то на крыльце была не она.
– А кто?
– Другая женщина. Все женщины в траурных платьях похожи друг на друга.
– Платье! Чёрт! Квашнин, вы помните дамский скандал на похоронах?
– Вы про одинаковые платья? При чём здесь это?
– Я должен сказать вам одну вещь. Только умоляю, не вываливайте это сразу на страницы своей газетёнки!
Рыжий скорчил недовольную мину, разрываясь между желанием узнать «одну вещь» и необходимостью ответить на оскорбление родного издания.
– Глафира Малиновская считала, что Анна Юрьевна Вельская желает её смерти.
– Вот как… Так это не вы, а королева романса взорвала церковь?
Алексей вздохнул:
– Я знаю, это звучит нелепо, но… – И он пересказал Квашнину историю Глафиры и Дмитрия Малиновских, в которой Вельская выступала коварной разлучницей и отравительницей.
Рыжий всплеснул руками.
– А мне нравится! Чем запутаннее, тем интереснее! Надо проверить, была ли госпожа Вельская на кладбище во время взрыва, ведь мы все видели, как она уезжала с похорон!
– И как мы это выясним?
– Не имею ни малейшего понятия! – Рыжий вскочил. – Чтобы разобраться в произошедшем, нам нужны люди, которые точно были на кладбище, а это Варвара Дмитриевна, отец Диомид и лакей Иван. Они все что-то видели и что-то знают. Идёмте, разыщем отца Диомида!
– Но почему вы хотите начать именно со священника?
– Потому что он видел труп, конечно. И, в конце концов, это его церковь. Пусть объяснит, чего это ей вздумалось взорваться.
– Постойте! Может, начнём с Варвары Дмитриевны?
– Я уверен, она непричастна!
– Почему?
Рыжий сел обратно. Вздохнул, будто Алексей вынуждает его думать о неприятном.
– Варвара Дмитриевна вышла с кладбища цела и невредима. Я приехал к ней в квартиру около шести часов.
– Получается, через час после взрыва.
– Получается. Она была совершенно спокойна и очень быстро согласилась переехать в тучерез. И словом не обмолвилась о взрыве! Вот скажите, Эйлер, если бы вы стали случайным свидетелем такого происшествия, вы бы не хотели поделиться… э… впечатлениями?
– Может, вы не тот человек, с которым ей хотелось делиться впечатлениями?
Рыжий насупился. Потом неохотно произнёс:
– Возможно. И тем не менее это странно. Зачем она вообще приходила на кладбище?
– Я решил, чтобы попрощаться с Малиновским.
– Дмитрий Малиновский умер, и это надолго, вероятно даже, навсегда. Не было никакой необходимости пропускать службу в госпитале только для того, чтобы посетить его могилу. Вы же сами сказали, что девушка в госпитале возмутилась поведением Варвары Дмитриевны! Та ни о чём не предупредила её.
– Выходит, она собиралась на службу после кладбища, но что-то ей помешало. Она предпочла вернуться домой, а потом и вовсе уехала с вами. Квашнин, а почему вы приехали на квартиру, ведь она же говорила, что будет на службе? Почему не в госпиталь отправились?
Рыжий отвернулся, будто его в чём-то уличили, и пробурчал:
– Торопился. Хотел оставить записку, что вечером зайду. А она сама дверь открыла.
– Квашнин, скажите, а Варвара Дмитриевна, она была… чистая?
– Что вы имеете в виду?
– Во время взрыва меня накрыло таким слоем гари и каменной пыли, что одежду пришлось выкинуть. Если Варвара Дмитриевна была там, то должна была выглядеть не лучше.
– Нет, она выглядела… как положено барышне. Эйлер, так, может, она попросту вернулась
