Станция расплаты - Валерий Георгиевич Шарапов
Теперь насчет имен: за время пути Леонид произнес их несколько. Первое — это Леха. Насколько верно услышал имя медбрат Вадим, судить было трудно, но, если он не ошибся, одного из преступников называли именно так. Действительно ли его зовут Алексей или преступники договорились обращаться друг к другу вымышленными именами? Если верно второе, лишняя информация может увести следствие далеко в сторону. Но что им остается? Только проверять.
Второе имя, вернее, кличка — Толстый. Вот тут, скорее всего, использовалась реальная кличка, ведь под такое прозвище может подходить любой человек, имеющий лишний вес. Эту кличку капитану сообщил тоже Вадим. Здесь он был уверен, что Седых пытался помочь идентифицировать преступника. Он трижды повторил: «ищите толстого», и когда Вадим уточнил, подтвердил, что Толстый — это кличка.
Следующее имя Абрамцев узнал от медсестер, и оно оказалось женским. Капитан сомневался, что «на дело» преступники взяли с собой женщину, но кто тогда эта Ольга, о которой твердил Седых? Его девушка? Возможно. Впрочем, эти сведения они могут получить от родителей пострадавшего. С ними еще предстояло связаться. Дежурный врач сказал, что родственников пока не нашли. Свое имя Седых назвать смог, а вот сообщить адрес сил не хватило. Скорее всего, узнавать адрес придется им. Абрамцев не знал, имеют ли почтовые вагоны постоянный штат сотрудников, он также не знал, к какому ведомству приписаны данные сотрудники, — к системе железных дорог или же они являются работниками почтамта. Это еще предстояло выяснить, но на официальные запросы в чрезвычайных ситуациях оба ведомства должны ответить максимально быстро.
Как только будет получен домашний адрес Леонида Седых и появится возможность опросить его родителей, следует выяснить, есть ли в числе близких подруг девушка с именем Ольга. Затем предстоит отыскать эту Ольгу и провести с ней беседу. Вполне вероятно, что девушка с таким именем окажется не одна. Имя весьма распространенное, так что придется попотеть.
И все же Абрамцев считал, что женское имя связано не с жертвой, а с преступниками, ведь не просто так он называл его в связке с другим именем. Мужским именем! Темик. На кличку не похоже. Темик — сокращенное от какого имени? Тимофей? Артемий, или, как сейчас принято называть, Артем? Здесь все зависит от возраста злоумышленника. Если ему не больше тридцати, то, скорее всего, зовут его Артем. Если же он родился в довоенное время, Артемом его вряд ли будут называть, скорее Артемием. Проблема в том, что у Седых не было сил описывать нападавших, даже возраст назвать и то не смог.
А еще эта «международка». Что он хотел этим сказать? И почему произносил это слово в одной фразе с «Ольгой» и «Темиком»? Имеет ли это значение, или же парнишка повторял три слова, которые считал важными, но друг с другом не связанными? Устав от вопросов, на которые не может ответить, капитан Абрамцев быстро набросал тезисы предстоящего рапорта, погасил в кухне свет и отправился спать.
* * *
В то самое время, когда капитан Абрамцев устраивался в супружеской постели, старший лейтенант Олег Гудко поднялся с дивана и босыми ногами прошлепал на кухню. Когда он вернулся из Александрова, родители уже спали. Он втайне надеялся, что отец еще не спит, но его ожидания не оправдались. В последнее время отец укладывался рано, как он говорил, «чтобы успеть заснуть до того, как проснется проклятая подагра», и этот вечер не стал исключением. А Олег так надеялся на его помощь! Нет, он не собирался просить отца помочь разобраться в запутанном деле, ему просто хотелось разделить свои эмоции с тем, кто, как говорится, «в теме».
ЧП в Александрове оказалось не самым кровавым делом из тех, которые довелось расследовать Гудко за время работы на Петровке. И все же оно задело его сильнее, чем показалось вначале. Прибыв на место преступления, они обнаружили, что криминалисты уже начали работу. Когда подполковник Семипалов успел их отправить в Александров, никто не знал, но и следователя, и оперативников это порадовало. Чем раньше начнут работу спецы, чем больше материала отправится в лабораторию, тем существеннее облегчится работа оперативников.
Как и предполагал капитан Дангадзе, в вагоне свидетелей им не припасли. Его взяли под охрану сотрудники патрульно-постовой службы города Александрова, которые прибыли на место происшествия уже после того, как ушел основной состав. Они оцепили периметр и никого к вагону не пускали. Из всех «живых» оперативники смогли пообщаться только с начальником вокзала и парой носильщиков, которых по просьбе следователя Супонева пригласили для беседы.
Пока поджидали начальника вокзала, занимались осмотром места преступления. Стараясь не мешать работе криминалистов, Дангадзе и Гудко вошли внутрь и осмотрелись. Несмотря на то, что ни тот ни другой раньше в почтовом вагоне не бывали, они сразу поняли, что почтовым отправлениям нанесен не меньший урон, чем сотрудникам. На первый взгляд Гудко показалось, что в вагоне не осталось ни одного не вскрытого письма, ни одной не распотрошенной посылки и бандероли. Повсюду валялись фанерные ящики, с которых сорвали мешковину, вскрыли крышки и извлекли содержимое. То, что преступники считали не имеющим ценности, они бросали тут же, рядом с коробками и разрезанной мешковиной. Шерстяные и пуховые носки, памятные подарки, фотографии в рамках, всевозможные мелочи — все это устилало пол. Письма грудами лежали на полу, а поверх всего — бездыханные тела трех жертв.
Следователь Супонев внутрь не пошел, остановился у прохода, ведущего в основную часть вагона, скрестил руки на груди и наблюдал за работой остальных. Время от времени он давал советы то оперативникам, то криминалистам, но в основном молчал. Лишь когда Олег Гудко направился за тканевую перегородку, отделявшую дальнюю часть вагона от багажного отсека, он остановил его резким окриком:
— Нет, нет, туда не соваться!
— В чем дело? — не понял Гудко.
— Ты не узнал, поработали ли там криминалисты, — Супонев сердито сверкал глазами. — Как можно забывать о таких важных вещах?
— Ребята, кто-нибудь уже поработал за перегородкой? — обращаясь сразу ко всем криминалистам, громко поинтересовался Гудко. — Могу я там осмотреться?
Криминалисты, выражая недовольство, заворчали, но проверить пространство, отгороженное от основной зоны, разрешили. Гудко перевел вопросительный взгляд на Супонева. Тот кивнул, дав
