Убийства и цветочки - Дарья Александровна Калинина

Увы. Из сна Катю выдернула безжалостная рука подруги.

— Вставай, соня!

Махнул крылом гусь, улетел, хоть и был запечённый. Поросёнок уронил яблоко и с отчаянным визгом умчался прочь. А богато накрытый стол начал расплываться, словно между ним и Катей был стеклянный сосуд, который сейчас быстро заполнялся водой.

— Что такое? — пробормотала Катя, не желая верить, что ей всё‐таки придётся проснуться. — Который сейчас час?

— Уже давно пора вставать! У нас неприятности.

— Я слышала, на улице кричали. Что им всем нужно?

— Нашей крови жаждут!

— Серьёзно? — Глаза у Кати открылись против её воли. — А почему?

— Нас обвиняют в порче имущества у трёх уважаемых членов садоводческого общества «Лучшая луковица» или как там они его называют.

— Поликарп Иванович говорит всем, что мы трое разорили сады у других конкурсантов, чтобы не допустить их победы и самим завоевать приз. Ну, чтобы я могла его завоевать. А вы — мои подруги, типа, мне помогаете.

— Какая‐то чушь! — фыркнула Катя. — Кто станет его слушать?

— Как выяснилось, все его послушали. И нас вот-вот могут побить.

— Пусть только попробуют!

И Катя сжала кулаки. Они хоть у неё и были пухлыми, но размерами напоминали две небольшие подушечки. Так что мало кому хотелось познакомиться с ними ближе.

— Бить никого не нужно, — остановила её Светлана. — Пока не нужно. Но мы с вами должны во всём разобраться. Иначе на нашей репутации окажется несмываемое клеймо. Нам никто и руки не подаст. Станем изгоями и отверженными.

Первым делом они решили отправиться к Марии Захаровне. Она была дома и даже согласилась принять соседок. Но такая любезная вчера, сегодня она держалась с ними сухо и холодно.

— Мария Захаровна, нас обвиняют в порче вашего сада. Но мы этого не делали!

— Вас видел Поликарп Иванович. И другие!

— Кто другие? Давайте их позовём и послушаем.

— Я уже их выслушала.

— Может, сходим к Лидии Петровне и Нине Фёдоровне?

— Лида слегла с сердечным приступом. У Нины давление подскочило. И зачем к ним идти? Полюбоваться на дело своих рук? Проверить, не упустили ли вы чего‐нибудь?

— Вот именно. Преступник мог оставить какую‐нибудь улику.

Мария Захаровна пожала плечами:

— Идите и смотрите. Может, совесть у вас проснётся.

— Вы должны пойти с нами.

Обогнув дом, подруги охнули. Теперь они отчасти могли понять настроение женщины. Благоухающий и расцвеченный чистыми сочными красками сад сегодня был унылым и разорённым. Цветочные клумбы были вытоптаны. Ветки деревьев поломаны. Садовые скульптуры и скамейки перевёрнуты. Катя тут же принялась изучать следы на земле, она теперь считала себя специалистом в этом деле. Но следов было так много, что она растерялась.

— Конечно, их много. Сюда приходила уйма народу, всем хотелось взглянуть и выразить мне своё сочувствие.

— А у ваших подруг? У них тоже случилось паломничество?

— Про них я не знаю, — поджала губы женщина, всем видом давая понять, что довольно много времени уделила общению и пора сыщицам уматывать.

Нина Фёдоровна не вышла из дома. А вот Лидия Петровна отозвалась.

— Как у вас только совести хватает взять и заявиться сюда ко мне? Поглумиться пришли? Но я предупреждаю, призового места вам всё равно не видать. Николай Трофимович всем нам поклялся, что снимет вас с конкурса. Такими грязными методами победу не завоёвывают. Только не у нас!

— Лидия Петровна, мы же с вами вчера разговаривали. Вы помните, как мы восхищались вашим садом и садом вашей подруги.

— Вот именно. Позавидовали вы нам. Решили, что не обойти в честной борьбе будет. Придумали тайком действовать.

— Лидия Петровна, нас оговорили.

— Кто?

— Как мы понимаем, Поликарп Иванович.

— И зачем ему наговаривать на вас?

Этого сыщицы не знали. Никто из них троих с садовым мастодонтом никогда не конфликтовал. Общались исключительно приятно и культурно. И женщины не могли понять, по какой причине старый садовод вздумал клеветать на них.

Глава 14

Если утро для трёх сыщиц началось с неприятностей, то дальше жизнь стала потихоньку выправляться. Во-первых, нашлась Крошечка. Ну, то есть как нашлась, оказывается, она никуда и не девалась. Всё случилось после того, как Оле пришла в голову мысль, что найдёныша с серой жёсткой шёрсткой неплохо было помыть перед визитом к ветеринару.

Она согрела чайник с горячей водой, подхватила собачку и понесла в баню. Там налила тазик тёплой воды и развела в нём чуток детского мыла.

— За неимением специального собачьего шампуня сойдёт тебе и мыло, — ласково сообщила она собачке. — Что хорошо для человеческих детишек, то сгодится и собаке.

Собачка вела себя очень покладисто. Видимо, она была когда‐то домашней и привыкла к банно-прачечным процедурам. К тому же она и впрямь оказалась очень грязной. Но по мере того, как вода в тазике становилась все более чёрной, а шёрстка под руками у Оли светлела, с самой собачкой стали происходить интересные перемены. Исчезли пятна. Шёрстка оказалась не просто белой, она ещё и перестала торчать, словно щётка, сделалась мягкой и шелковистой.

А когда Оля закутала собачку с головой в большое полотенце и хорошенько в нём просушила, то наружу выглянула уже знакомая ей мордочка.

— Крошечка! — обрадовалась Оля. — Ты вернулась к нам!

Тут же она вспомнила, что и Анна Вольфовна в прошлый раз выходила из бани. Видимо, её‐то любящее сердце сразу признало в грязной оборванке с жёсткой свалявшейся колтунами шерстью и пятнами её обожаемую беленькую кудрявую Крошечку. Ну а Оле, чтобы прозреть, пришлось собаку сначала хорошенько отмыть.

— Крошечка снова с нами!

Это была первая хорошая новость за сегодняшний день. Вторая не заставила себя долго ждать. Как только восторги по поводу Крошечки утихли, в дверь постучали. На пороге стояла Анна Вольфовна.

— Меня отпустили! — радостно сообщила она подругам. — Но это не всё! Кто бы вы думали вызвался меня сопровождать? А? Имеются у вас догадки на сей счёт?

Но подругам не нужно было долго ломать головы, потому что следом за Анной Вольфовной в дверь шагнул и сам капитан.

— Пётр Филиппович! — обрадовались все трое. — Как же они вас из больницы‐то отпустили?

— Отпустили! Как бы не так! Я сам ушёл. Сказал, что мне осталось слишком мало дней, чтобы я тратил их на то, чтобы валяться в их больницах.

— Пётр Филиппович меня спас! — сияя, сообщила Анна Вольфовна. — Как только ему сообщили о том, что Троша с Вассой мертвы, а меня считают причастной к их смерти, Петя сразу спросил, как именно погибли те двое. А когда узнал, то потребовал, чтобы к нему пришёл следователь. Тогда‐то всё и