Завещание свергнутой королевы - Ольга Геннадьевна Володарская
— Зато ген долголетия уже обнаружили, и у тебя, если судить по родителям, которым перевалило за восемьдесят, он есть!
— Значит, лет двадцать пять у нас точно в запасе, — закончил разговор муж, видя, как он Юлю нервирует.
Слава умер в пятьдесят шесть от ковида, о котором к тому времени почти забыли. В пик эпидемии не болел. Вторую и третью волну тоже спокойно пережил. А когда все ограничения сняли и народ облегченно выдохнул, Слава занемог. У него не пропало обоняние, не поднялась температура, кости не ломило, только кашель появился. Из-за него, как он думал, грудь болела. К врачу не пошел, дома лечился сиропами и таблетками. Но становилось хуже, и Юля против его воли вызвала скорую. Славу увезли, госпитализировали, но не спасли.
Отек легких привел к летальному исходу. Ни родители, ни жена с сыном не успели проститься.
Хоронила Юля мужа с каменным лицом. Когда подошла к могиле, чтобы бросить на гроб горсть земли, сделала шаг вперед. Друг мужа Ренат ее подхватил, удержал. Юля вырывалась и повторяла как заведенная: «Вместе до конца!»
Как жить без Славы, она не знала, поэтому просто засела дома. В пандемию научилась работать удаленно, пользоваться доставкой продуктов, заниматься спортом не в зале, а перед монитором. Думала, больше эти навыки не пригодятся — рвалась в мир вместе с мужем, но мужа не стало, и мир померк.
Из раковины ее вытащил сын. Юля думала, что он ничего не замечает, ведь она ведет хозяйство, работает, заботится о нем, гостей привечает. А что их приглашения игнорирует, пропускает праздничные застолья, вылазки на природу, банные посиделки у Рената, так это нормально… У нее же траур!
Сын записался на теннис и сказал, что без матери не пойдет.
— Это же не детская секция, куда родители своих чад провожать должны, — отмахивалась от него Юля. — Тебя там ребята засмеют!
— Я зову тебя заниматься со мной. Как ты правильно заметила, это секция для взрослых, мне ведь уже шестнадцать.
— Давай без меня.
— Нет. И если мы оба остаемся дома, больше не приставай ко мне со своим дурацким спортом! — Юля с детства пыталась приобщить к нему сына, но тот даже уроки физкультуры умудрялся прогуливать. — И не отбирай у меня конфеты. Если из-за них у меня вырастет задница, то в этом будет и твоя вина.
И Юля сдалась. Сначала нехотя ходила на секцию. Превозмогала себя, иногда отлынивала, притворяясь приболевшей. Но втянулась. Как и сын. Оба стали участвовать в соревнованиях, но, когда ребенок поступил в институт и ему стало уже не до тенниса, Юля из секции ушла. Однако играла в спортзале раз в неделю со своим тренером по фитнесу.
Полностью снять с себя траур Юля решила только через четыре года после смерти Славы. Тогда она отправилась на свое первое свидание. То был мужчина из ее секции. Встретились случайно в торговом центре, разговорились. Он сказал, что Юля ему всегда нравилась, но тогда он был женат, а теперь нет. И если девушка тоже свободна, он с удовольствием пригласит ее в ресторан.
Юля согласилась, и они неплохо провели вечер, но…
Бабочки в ее животе не запорхали!
Однако свидание пошло ей на пользу. Юля поняла, что готова впустить в свою жизнь нового мужчину, и зарегистрировалась на сайте знакомств.
«Но пришла пора с него удалиться, — сказала она себе. — Даже если с Яковом ничего не получится, больше я в интернете никого искать не буду. Хватит с меня счастливчиков и прочих кандидатов. Пусть меня судьба на печке находит!»
С этими словами Юля нажала на иконку корзины в приложении, то есть удалила свою анкету.
Глава 2
Софочке плохо спалось этой ночью. Слышались посторонние звуки, и от этого возрастала тревога.
«Хорошо, что я не одна в квартире, — успокаивала себя она. — Если кто-то вломится, я подниму крик, и на помощь из соседней комнаты прибежит молодой, крепкий парень!»
Об Антоше Софья Петровна говорила и думала только хорошее. Когда мечтала о внуке, то представляла себе именно такого: уважительного, работящего, веселого и симпатичного. Выпивал, опять же, редко и только пиво. Не курил. А как о Варьке заботился! Пропала бы она без него, малахольная…
В то, что ее жильцы не брат с сестрой, Софья Петровна поначалу не верила. Думала, парочка они, почему-то скрывающая от нее свои отношения. Но нет, спали ребята врозь, за поцелуйчиками замечены не были, а трусишки свои Тоша прятал не только от квартирной хозяйки, но и от соседки. В мешочек их складывал, а раз в неделю стирал руками. Аккуратист, не то что Варька. Эта белье вместе с полотенцами и тапками в машинку кидала. Не девка, а недоразумение. Но тоже не поганая. Доброй души, открытого сердца. Ранимая. Без Тоши она пропадет.
— Тебе разве вставать не надо? — послышался его крик в девять утра. Софья Петровна к этому часу уже встала и взбадривала себя после маетной ночи растворимым кофе. — Просыпайся, Кузя, у тебя кастинг скоро!
Через минуту Тоша показался в кухне. С квартирной хозяйкой он уже здоровался, когда столкнулся возле ванной, поэтому сразу начал жаловаться на Варю:
— Вот что за человек? Полночи колобродила, хотя знала, что нужно рано вставать и выглядеть не помято…
— Колобродила? — переспросила Софья.
— Слонялась по квартире, читала, чай хлебала, после которого в туалет бегала.
— А я думаю, что за звуки мне спать мешают! — воскликнула Софья Петровна радостно. Значит, как говорят ее жильцы, не приглючилось. — Даже входная дверь как будто хлопала.
— Это вряд ли. Куда бы Варе ночью ходить? А вот по квартире слонялась. А теперь дрыхнет, пушкой не разбудишь.
— Встала я, встала! — прокричала в ответ Варвара из коридора. — В душ иду!
— Кофе будешь?
— Буду.
— А его нет, — уже себе под нос пробурчал Антон, открыв банку.
— Возьмите у меня.
— Вы чудо, Софья Петровна! — Он послал ей воздушный поцелуй. — И за пирожные спасибо. Вам их поклонник принес?
— С чего ты взял?
— Вы дама шикарная, у вас наверняка есть ухажеры. Причем не бедные, раз приходят в гости с французским шампанским и иранской икрой. — Глазастый, заметил, что стоит на дверке холодильника.
— Тот гость, что это принес, мой давний знакомый, но не ухажер, — честно ответила она. В отличие от многих вышедших на пенсию сердцеедок, Софочка не пыталась всем доказывать, что еще о-го-го. — Но я думаю познакомиться с каким-нибудь приятным старичком,
