Завещание свергнутой королевы - Ольга Геннадьевна Володарская
А еще вернуться в мир шахмат!
— Сколько вы не играли? — спросил у меня председатель институтского клуба, в который я пришла записываться.
— Пять лет.
— Даже с собой?
— Вообще о шахматах не вспоминала. Было не до этого.
— Тогда, боюсь, я вынужден вам отказать. У нас клуб, можно сказать, элитарный. Все его члены — титулованные шахматисты. Даже новички.
— Когда-то я выиграла чемпионат Москвы среди юниоров.
— Когда-то, — повторил председатель с иронией в голосе.
— Сыграем?
Он удивленно вскинул брови, но ответил утвердительно.
Я проиграла две партии из трех. И это меня поразило. Никогда ранее я не чувствовала себя такой беспомощной на поле битвы. И ладно бы противник был выдающийся, но нет. Крепкий середнячок! Стабильный и предсказуемый, он оказался мне не по зубам…
— Не расстраивайтесь, — сказал он мне. — Ваша беда в отсутствии практики. Вы слишком смелы и нестандартны. Это мешает вам. Поиграйте с пенсионерами в парке, чтобы адаптироваться. На текущий момент только они могут стать вам равными соперниками.
Я так и сделала. Оскорбилась, но сделала. И скучно было только первое время. Деды казались мне предсказуемыми, пока я не поняла, что они не рискуют лишь по привычке. Но стоило мне бросить им вызов, как начались баталии не на жизнь, а на смерть!
— Ты дура, Белла! — услышала я как-то от одного из них.
— А вы хам, дядя Петя. — Он был самым серьезным моим противником. Петр Саввович Энтин, в прошлом инженер-конструктор космических аппаратов и жертва репрессий. Семь лет он провел в лагерях и в свои пятьдесят семь выглядел на сто два.
— Ты же понимаешь, что прокакиваешь свой талант? — Дядя Петя обычно употреблял выражения крепче, но со мной церемонился. — Ты шахматный гений, Белла Григорьевна. Уникум. Твое место на олимпе.
— Я проиграла вам каждую вторую партию.
— Нет, ты выиграла каждую вторую. Этим не мог похвастаться даже Арсен Бабаян.
— Кто это?
— Такой же дурак, как и ты. Шахматист от бога, абсолютный чемпион Армянской республики, который вместо того, чтобы просто играть, вздумал лезть в политику. За высказывание против Сталина его посадили на пятнадцать лет, но умер он через четыре.
— Я в политику не лезу.
— Но и шахматам целиком не отдаешься. С таким даром, как у тебя, работать закройщицей…
— Моя профессия приносит очень хорошие деньги и позволяет завести нужные знакомства. Наконец в нашем доме появилась приличная посуда, ковры…
— Ты становишься мещанкой, — брезгливо сморщился дядя Петя. — И это отвратительно. Дал бог орехи беззубому, получается? Щедро отсыпал таланта тому, кто был бы рад пригоршне монет?
— Я очень хочу заниматься шахматами, но посвятить им всю жизнь не могу. У меня есть обязательства перед семьей и самой собой — я обязана окончить институт.
— Переведись на заочное отделение. Это первый мой совет. Второй: оставь только самых влиятельных и денежных клиенток. И третий: перестань нянчиться с сестрой, девице уже семнадцать, она взрослая и, я уверен, не беспомощная.
— Если я послушаю вас, будете меня тренировать?
— Буду, — не раздумывая, ответил дядя Петя. Мы пожали друг другу руки, и у меня началась новая жизнь.
Глава 2
Перечитала сейчас свои мемуары (если эти писульки можно так назвать) и поняла, что рассказываю не так и не о том. Лью много воды, отвлекаюсь на вещи, никому не интересные, в том числе мне самой. Но я сейчас не про сапоги по размеру! Это как раз очень важно… Пожалуй, покупка первой в моей жизни достойной обуви стала более ярким событием, чем выигрыш в чемпионате вузов. Поэтому я решила писать о шахматах меньше. В конце концов, о моих достижениях столько написано! Статей о Белле Григорьевне Левиной в газетах и журналах вышло так много, что вырезками из них забита половина моей кладовки. Но были еще и документальные фильмы. Для советского телевидения, для югославского, для индийского и, что особенно удивительно, современного российского. Когда мне исполнилось восемьдесят, явились журналисты, захотели взять у меня интервью, да я их не пустила. Даже за деньги! Пришлось им ограничиться короткометражкой…
Мои мемуары не о шахматах, а о любви. В том числе к ним, но больше к людям. Таких в моей жизни было несколько, и о двоих я уже рассказала: отце и сестре. Мама, Роза и дядя Петя тоже были важны для меня, но ради них я не принесла бы себя в жертву, а для Киры…
Впрочем, об этом позже.
Я стала чемпионкой СССР среди женщин в тридцать два года. Поздновато, как считал мой тренер.
— Если б в свое время не тратила время впустую, была бы уже двукратной, — ворчал он.
— У меня все еще впереди.
— Зря ты так думаешь. Молодежь сейчас талантливая и в отличие от тебя амбициозная. За год много новых соперниц появится, юных, дерзких…
— Всех победим, дядя Петя, — смеялась я, окрыленная победой.
Ее я посвятила своему отцу. О чем сказала в интервью, надеясь, что он его увидит. С тех пор, как в нашем доме появился телевизор, он от него не отрывался. Смотрел фильмы все без исключения, и художественные, и документальные, и мультипликационные. Как и в молодости, по несколько раз. Из передач любил «Кинопанораму» и «В гостях у сказки». Но и программу «Время» не игнорировал, хотя не столько смотрел, сколько слушал, значит, новости спорта не пропустит и ощутит прилив гордости, когда узнает, что его дочка — чемпионка Советского Союза и большая заслуга в этом отца, научившего ее играть в шахматы.
Не знала я тогда, что у отца случилось кровоизлияние тремя днями ранее. Мне не сообщили, зная, какая я чувствительная. Дядя Петя опасался, что я не только не смогу сосредоточиться на игре, но рвану в Москву. И я бы, наверное, так и сделала, но от меня скрыли правду и вернулась я домой в положенный срок. Отец к тому моменту уже скончался.
— Отмучились девочки наконец, — говорили все. — Столько лет за инвалидом ухаживали…
И Кира с ними соглашалась. Она хоть и плакала, сидя у гроба, но как будто от облегчения.
Она уже не занималась танцами, а училась в институте культуры на библиотекаря. Я не понимала, чем руководствовалась сестра в выборе профессии, ведь она за жизнь и ста книг не прочитала, а тишина и монотонность ее угнетали, пока она не открылась мне:
— Я на хореографическое отделение поступала. Провалилась. Пришлось пойти туда, где проходной балл ниже.
— Почему не сказала раньше? У меня кое-где еще есть блат.
— Ты сама велела мне
