Идеальная девушка - Рут Уэйр

– Что? – подбадривает Хью с мягким, старомодным любопытством и учтивостью. – Продолжай.

– Я поняла, что и мне она решила отомстить. В тот вечер я должна была найти ее в квартире мертвой – вот в чем состояла ее месть. Розыгрыш должен был показать мне, какая я на самом деле сука. «Ты еще пожалеешь, когда меня не станет», – типичная подростковая мотивация. Но люди, говорящие такие слова, никогда не подкрепляют угрозу реальными действиями, а уж Эйприл тем более. Она ни за что не наложила бы на себя руки. Она себя очень любила и вела офигенно насыщенную жизнь. Просто хотела дать мне почувствовать, каково это – потерять подругу. Даже если бы эффект продлился всего полчаса или каких-нибудь двадцать минут, я успела бы ощутить разрывающую душу, невыносимую вину за то, что натворила и чем это для меня обернулось.

Телефон в кармане пылает, как раскаленные угли. Завтра на бедре останется ожог – если она доживет до завтра. Уилл, где ты?

– Ага, – произносит Хью и соединяет ладони вместе – вылитый наставник, направляющий дискуссию с подопечной в нужное русло и проверяющий убедительность аргументов. – Допустим, она дождалась, когда ты поднимешься наверх, и прикинулась мертвой. Что дальше?

– Дальше вступал ты. Без тебя нельзя было обойтись. Если бы я подошла слишком близко, то быстро поняла бы, что Эйприл жива. Поэтому она подключила тебя. Твоя роль заключалась в том, чтобы примчаться наверх, как только я открою дверь квартиры, упасть на колени рядом с «трупом» и заявить с авторитетом студента-медика, первый год изучающего свой предмет, что моя подруга мертва. Затем отправить меня за помощью, чтобы я, как дура, сообщила властям о ее «смерти». А Эйприл потом сказала бы, что спала, или еще что-то придумала бы, выставив меня пьяной, истеричной идиоткой.

– Очень хорошо. – Хью поправляет очки на носу и сдувает с бровей волосы. – Мое почтение.

– На самом деле, как только я выскочила из квартиры, ты убил Эйприл, не дав ей даже подняться. Под шум поднявшегося переполоха: под громкий стук в двери и мои дикие крики на лестнице ты ее задушил. Задушенная жертва не похожа на человека, устроившего розыгрыш. Тебе требовалось, чтобы я не лезла в квартиру, когда поднялась наверх в сопровождении персонала администрации. Я помню, как ты стоял на верхней лестничной площадке, преграждая доступ к двери и приговаривая: «Никто не должен входить. Никто не должен менять положение тела». И знаешь что? – У Ханны вырывается горький смех. – На меня такая предусмотрительность и знание дела произвели огромное впечатление. Но это был спектакль. Просто ты не хотел, чтобы я увидела труп моей подруги со вздувшимся лицом и кровоподтеками на руках, которые ты придавил коленями, и с ссадинами, которых не было всего несколько минут назад. Судмедэксперты не могли этого знать. К тому времени, когда прибыли на место преступления, они уже не могли установить, произошло ли убийство в 22:59 или в 23:05. А поскольку мы с тобой заявили, что обнаружили труп Эйприл в 23:03…

Ханна судорожно сглатывает и продолжает:

– Бедный Джон Невилл. У него не было ни одного шанса оправдаться. Я сама об этом позаботилась.

– Невилл был негодяем, – отрывисто бросает Хью и выключает мотор.

Ханну охватывает страх. О боже, Уилл, где ты? С внезапным ужасом она замечает, что телефон в кармане больше не обжигает ногу и быстро охлаждается.

Или Уилл дал отбой, или – она с болезненной уверенностью вспоминает, что на момент поломки заряд батареи составлял 50 процентов – мобильник полностью разрядился. Ей конец. Она все поставила на то, что Уилл подоспеет вовремя, и проиграла. Теперь не получится набрать даже 999.

На всякий случай, не теряя последней надежды, она одновременно нажимает кнопку питания и боковую кнопку, готовясь услышать пронзительную сирену.

Ничего не происходит.

Ханна пробует надавить боковую кнопку и кнопку регулирования звука. Опять ничего.

Все кончено. Она одна. Одна наедине с Хью.

Но тут дергает ножками плод в животе – нет, не одна.

И она не намерена сдаваться.

– Пора, – говорит Хью.

– А как же насчет причины? – отчаянно тянет время Ханна. – Я уже говорила, что поняла, как это случилось, однако все еще не понимаю, почему. Почему, Хью? Почему ты убил Эйприл?

Он лишь поворачивается к ней, смотрит и качает головой, как будто сожалея о ее тупости.

– Этого, Ханна, я тебе не скажу. Мы не в кино про Джеймса Бонда. И я не собираюсь сорок пять минут объяснять тебе свои мотивы. Они тебя не касаются. Вылезай из машины.

– Хью, не надо. – Ханна прикрывает ладонями живот. – Умоляю. Я беременна, разве это ничего для тебя не значит? Ты убьешь не только меня, но и моего ребенка, ребенка Уилла.

– Ханна, – медленно произносит Хью, словно обращаясь к беспросветно глупой особе, – выходи из машины, или я буду бить тебя ногами по животу, пока ребенок не умрет первым. Ты меня поняла?

Ханну продирает мороз по коже.

Хью мило улыбается и поправляет очки, делающие его похожим на Стивена Хокинга.

– Пожалуйста, – шепчет она. – Пожалуйста, Хью. Я ничего никому не скажу. Я не заявлю на тебя. Ведь ты мой друг.

– Ой, вот только не надо! – В голосе Хью звучит… насмешка? И в то же время нотка грусти. – Мы с тобой знаем, что это неправда. Ты не остановилась, даже когда начала подозревать Уилла. Неужели ты всерьез думаешь, что я поверю, будто ты станешь покрывать меня?

– Нет, – хрипло отвечает Ханна, – не тебя. Моего ребенка. Ради ребенка я сохраню тайну. Если ты меня отпустишь, клянусь, клянусь жизнью моего ребенка, что…

Хью лишь качает головой:

– Извини, обратной дороги нет.

Он сует руку в карман, а когда достает ее, Ханна застывает в оцепенении. Он держит пистолет.

– Ты… – начинает она, но язык отказывается подчиняться. – Ты меня застрелишь? Представь, сколько ты оставишь следов. Вся машина будет залита кровью. В самоубийство никто не поверит.

Хью вздыхает:

– Я в курсе, спасибо за подсказку. Выходи из машины!

Ханна мотает головой. Если она покинет салон, ей конец. Хью не может позволить себе убить ее внутри машины, тогда улики невозможно будет ликвидировать. Единственный выход – оставаться тут как можно дольше. Но Хью неожиданно, безо всякого предупреждения наклоняется через промежуток между сиденьями и бьет ее рукоятью пистолета в живот.

Все тело Ханны, как электрическим током, пронзает резкая боль, заставив ее вскрикнуть, ребенок в животе трепещет, словно рыбка. Хью орет прямо