Крестные матери - Камилл Обре
Когда Филомена подняла взгляд, она увидела, что Петрина нахмурила свои красивые брови, явно о чем-то задумавшись.
– Что у тебя на уме? – спросила Филомена.
Петрина даже не подозревала, как много можно было прочитать по ее лицу. Она выставила мизинец, чтобы малышка Тесса могла сжать его в маленьком кулачке, и осторожно произнесла:
– Я не знаю, что это значит, но Эми говорит, что Стролло теперь появляется у нее в баре каждое утро. Он всегда садится за один и тот же столик в углу, в тени, пьет эспрессо, читает газету и обсуждает дела с разными приходящими к нему людьми. Эми слишком их боится, чтобы подслушивать, – и я считаю, что это хорошо. У таких людей звериное чутье, они сразу поймут, если она будет следить за ними.
– Он наблюдает за ней или за игровым процессом? – спросила Филомена задумчиво.
Петрина покачала головой.
– Эми не кажется, что он приходит за нами следить. Он просто проводит там деловые встречи, а затем уходит. Причем это не занимает у него много времени. Джонни как-то рассказывал мне, что для капо и боссов такое в порядке вещей. Они в течение какого-то периода устраивают совещания в одном месте, потом перемещаются в другое, чтобы и их враги, и полиция никогда точно не знали, где их найти. Я сказала ей продолжать дела как обычно, но быть начеку.
– Хороший совет, – согласилась Филомена и заметила: – Эми в последнее время такая тихая… Я думала, что это из-за Джонни. Нужна ли ей наша помощь в баре?
– Вряд ли. Она просто очень скучает по нему, – сказала Петрина и с чувством добавила: – И я тоже.
– И я, – призналась Филомена.
Джонни был упокоен в том же мавзолее, что и его родители. Филомена пыталась не смотреть на пустые альковы, предназначенные для Марио и Фрэнки, когда придет их час, и заметила, что Люси тоже отводит от них взгляд. Они быстро понимающе переглянулись; никто из них не хотел думать, что ее муж будет следующим и, отправляясь на вечный отдых, ляжет рядом с братом.
За окном тихо кружил снег. Петрина, выглянув в окно, увидела, что по дорожке к дому идет Люси, и пошла к двери, чтобы впустить ее. Люси впервые за последнее время выглядела бодрой, щеки ее порозовели от мороза и волнения. Остановившись на верхней ступени крыльца, чтобы стряхнуть с обуви снег, она помахала мужчине, который подвез ее до дома.
– Это был наш адвокат? – спросила Петрина. – Почему ты не пригласила его зайти?
– У Доменико назначена еще одна встреча, – ответила Люси. – Но мне так жаль, что тебя не было сегодня в суде! Бог мой, я должна сказать, что адвокат организовал все просто блестяще! Ну, в конце концов, у нас были наши главные свидетели. Фред и Глория сделали великое дело. Это надо было видеть! После дачи их показаний мне хотелось аплодировать!
Люси накинула пальто на крючок в гардеробной и стянула ботинки. Сейчас она поспешила в гостиную, чтобы Филомена тоже послушала ее рассказ – о Фреде-вахтере и о Глории-швее, которые предстали перед судом, чтобы дать показания о странной «монахине», проникнувшей в здание в тот же день, когда в кабинет Фрэнки были подложены фальшивые улики против него.
– Фиктивную монашку зовут Милли, – сообщила Люси, плюхнувшись в кресло. – Она тоже дала показания, как и полицейские. Понимаете, все происходило отдельными этапами. Перед сегодняшним слушанием Доменико представил показания наших свидетелей, и судья выписал ордер на арест Милли. Когда за ней пришла полиция, она сразу же выдала Алонцу, потому что не захотела брать всю вину на себя. Милли сказала, что идея с переодеванием в монахиню и подкладыванием улик полностью принадлежит Алонце. А Серджио предложил пойти в кабинет Фрэнки в воскресенье, когда его точно там не будет.
– Так что произошло дальше? – спросила Петрина, захваченная рассказом.
– Полиция отправилась на Статен-Айленд, чтобы арестовать Алонцу. Но арест не прошел гладко. Она пиналась и орала, будто банши. Полиция сказала, что ей скинут срок, если она чистосердечно признается. Так что она призналась. – Люси помедлила. – Вы знали, что после инфаркта в прошлом году у Алонцы было неважно с сердцем? Так вот, после допроса она упала в обморок, а потом, не доехав до больницы, умерла.
– Я не должна испытывать к ней жалость, но мне все равно ее жаль, – тихо произнесла Филомена.
Они немного посидели в молчании. Петрина принесла Люси чашку английского чая, и та жадно выпила. Потом, глубоко вздохнув, продолжила:
– В итоге сегодня судья пересмотрел дело и снял с Фрэнки все обвинения. Это значит… это значит… – К ее собственному удивлению, голос Люси подвел ее, и пришлось проглотить комок в горле, чтобы снова начать дышать.
– …Это значит, что Фрэнки может вернуться домой! – с чувством закончила Петрина.
– Да, – робко согласилась Люси. – Доменико скажет об этом Сэлу, чтобы тот передал весточку Фрэнки. В последний раз, когда они были на связи, Фрэнки сообщил Сэлу, что напал на след Криса. – Люси запнулась, переполненная эмоциями, не в силах позволить себе выказать еще большую надежду – на возвращение своего мальчика.
– Прекрасно! Я отправлю телеграмму Марио, – сказала Филомена.
Она передала малышку Терезу Петрине, поднялась с места и, сняв с себя кружевную шаль, укрыла ею плечи Люси, потому что ту трясло. Люси подняла на нее взгляд, тронутая таким жестом.
– Спасибо тебе, дорогая. Это Глория связала шаль? – спросила она.
Филомена кивнула.
– Мне бы хотелось помочь нашим свидетелям, – сказала Люси. – Я с ними поговорила и выяснила, что Фред хочет по-прежнему оставаться в той же квартире – она напоминает ему о жене, и он вообще не хотел бы ее покидать. Но Глория сказала, что не против жить в лучших условиях. У нас есть свободные апартаменты, но арендная плата, разумеется, совсем не по карману Глории. Я думаю, мы можем позволить ей занять новую квартиру, но платить как и прежде. Вы с этим согласны?
– Конечно, – сказала Петрина, а Филомена кивнула.
Малышка Тереза тоже что-то одобрительно проворковала, и сердце Люси впервые за последние месяцы наполнилось надеждой на будущее.
* * *
Несколько недель спустя Эми вышла из дома очень рано, так как с
