Крестные матери - Камилл Обре
Не задержавшись там, она поскорее выскочила через черный ход. Грузовик с мужчинами исчез, а в баре вот-вот должен был появиться мистер Стролло. Она торопливо перебежала улицу и завернула за угол, откуда он обычно выходил. Сегодня тут было многолюдно. Эми вглядывалась в каждого прохожего, пока наконец не увидела знакомую фигуру. Стролло не замечал ее, пока она намеренно не столкнулась с ним, изящным жестом уронив на землю сумочку.
– Scusi[35], – пробормотала она.
Когда он задержался, чтобы поднять и подать беременной женщине сумочку, которую та обронила, Эми быстро склонилась к его уху.
– Мистер Стролло, не ходите сегодня ко мне в бар, – прошептала она. – Мой бармен запустил туда ищеек, и я боюсь, что они установили прослушку на вашем столике.
Стролло медленно выпрямился, лицо его оставалось таким же бесстрастным. Он едва шевельнул губами, но она услышала его шепот:
– Grazie, ricorderd questa gentilezza[36], – а потом повернулся и ушел в противоположном от бара направлении.
Когда Эми вернулась домой, она увидела припаркованный на обочине автомобиль Сэла, но сам он сидел в машине, будто глубоко задумавшись. Она постучала в окно, и водитель сразу вышел из машины.
– В чем дело? – обеспокоенно спросил он. – Вам нужна моя помощь?
– Послушай, Сэл, – взволнованно обратилась к нему Эми. – Я подумала о твоем предложении. Ты все еще хочешь купить у меня бар?
Сэл кивнул:
– Да, разумеется.
– В общем, – начала Эми, – я думаю, это хорошая идея. Конечно, мне нужно обсудить ее с другими крестными. Если они согласятся, тогда мы заключим сделку.
– Это было бы замечательно, синьора, – улыбнулся Сэл.
Затем Эми почувствовала необходимость рассказать ему об утреннем инциденте с незваными гостями. Сэл внимательно выслушал, но это не отпугнуло его от сделки – похоже, он считал подобные происшествия частью «бизнеса».
– Возможно, это сотрудники отдела по борьбе с наркотиками, – предположил мужчина.
– Но мы не имеем дела с наркотиками! – возмущенно воскликнула Эми.
– Конечно же нет. Вполне вероятно, они рассчитывали уличить в этом Стролло. Я предполагаю, что они поймали бармена на торговле наркотой и заставили его сотрудничать, – продолжил Сэл. – Он вполне мог солгать и сказать, что это мы заставляли его продавать наркотики.
– Тогда тебе лучше уволить этого бармена! – предупредила она.
– Если Стролло не доберется до него раньше, – криво усмехнулся Сэл. – Я не буду против. – Он беспокойно оглянулся на дом.
– Сэл, что тебя беспокоит? – быстро спросила Эми, вспомнив про его задумчивый вид в машине.
– У меня прервалась связь с Фрэнки, – тихо ответил он. – Последнее, что я от него слышал, – якобы он напал на след Криса, и после этого тишина. Час назад я снова передал ему сообщение, что все обвинения с него сняты и что Марио находится в лондонском госпитале, но я не уверен, передадут ли это Фрэнки. У нас есть надежные люди в Ирландии, которые помогают ему, передают сообщения от меня, знакомят его с местностью, но от них в последнее время у меня тоже нет вестей. Я не знаю, как рассказать об этом Люси.
Эми видела, что Сэл, который не боялся выйти против самых сильных ребят с улицы, сейчас стоял мрачный, будто гробовщик, испытывая страх от предстоящей встречи лицом к лицу с Люси. Его понурый вид испугал бы Люси гораздо больше, чем то, что он собирался сообщить.
– Я сама ей скажу, – пообещала Эми.
Она сделает это после ужина, потому что знает: Люси не сможет проглотить ни куска после такого известия. Она проследит, чтобы Люси обязательно выпила немного вина – это даст ей возможность уснуть ночью. Эми все ей расскажет, а потом объяснит, что в военное время подобная тишина нормальна и не всегда означает самое худшее… и что Фрэнки, конечно же, очень скоро выйдет на связь и сообщит им хорошие новости.
Глава 29
Весна 1945 года
Пасха в этом году наступила раньше, первого апреля, когда погода могла в любое время стать ненастной из-за резких ветров уходящей зимы. Но солнце решительно отвоевывало свое, и несколько смелых белок уже носились по саду, а самые храбрые пташки начали порхать по ветвям и петь.
Вскоре после Пасхи, в особенно прекрасный вечер, когда небо полыхало всеми оттенками фиолетового, розового и желтого, на свет появился ребенок Эми.
Эми была в ярости: как только акушер произнес: «А вот и головка!» – ей тут же дали наркоз.
– Почему вы меня вырубили? – разочарованно ворчала она, когда очнулась. – Ради бога, я ведь уже миновала самый тяжелый этап, выдержала всю боль! Где мой ребенок?
– Здесь, – ответила Люси.
Эми повернула голову и увидела на руках Люси спеленутого младенца, который громко требовал молока. Эми почувствовала, как ее грудь сразу отреагировала.
– Полегче, голодающий! – приговаривала Люси, нежно покачивая младенца. – Дай Эми возможность сначала проснуться.
– Покажи мне его! – воскликнула Эми.
Доктор поднял на них глаза и несколько удивленно сказал Люси:
– Сестра, отдайте ребенка матери, она же ждет.
Люси неохотно передала ребенка Фрэнки Эми, которая попыталась сесть прямее.
– Кто это? – требовательно спросила она. – Мальчик или девочка?
– Девочка, – с легким удовлетворением ответила Люси. К ней пришла непрошеная мысль, что ничего нового Эми не принесла, у Фрэнки такое уже есть. Затем, слегка ужаснувшись собственной мелочности, она резко произнесла: – Нам нужно придумать ей имя, чтобы написать его на бирке.
– Николь, – сразу же откликнулась Эми, прижимаясь щекой к теплому личику младенца. – Так звали мою мать.
– Хорошо, – кивнула Люси.
Она знала, что обращается с Эми грубо, но просто не могла сдержаться, будучи не в себе уже несколько недель, с тех самых пор, как Эми сообщила, что от Фрэнки больше нет новостей и, следовательно, о Крисе тоже ничего не известно. Люси вернулась к старой привычке – работать в вечернюю смену, чтобы избежать встреч с членами семьи, которые желали ей только добра, но от их утешений становилось еще хуже. Поэтому она отсыпалась днем и бродила по миру ночью, будто летучая мышь.
– Все вроде в порядке, – сказал доктор. – Сестра, проводите роженицу с младенцем в их палату и обеспечьте всем необходимым. Я загляну к ним перед концом смены.
– Да, доктор.
После того как Люси устроила Эми в одной из палат и увидела, что малышка Николь, накормленная и переодетая, удовлетворенно посапывает на ее груди, она с притворным оживлением сказала:
