Дальний билет - Михаил Сидорович Прудников
— Вы австриец? — спросил Карл.
— Я работаю в одном из посольств, — отвечал Генри. — Но у каждого человека есть не только его должность… есть еще и долг перед человечеством, перед правдой.
«Он уверен в себе, — думал Карл. — Может быть, это как раз тот человек, которого я ищу. Долгожданный единомышленник. Он говорит о правде. Я много думал о правде. Но что-то в его глазах мне не нравится».
Мысль сбилась, и Карл вернулся к разговору:
— О какой правде вы говорите?
— Я говорю о правде вообще. — Что-то едва заметно мелькнуло во взгляде Генри — какая-то неуверенность, как у школьника, который прекрасно отвечал заученный урок и вдруг сбился на дополнительном вопросе.
— Нет правды вообще, — сказал Карл. — Есть правда для кого-то. Только тогда она имеет практическую ценность.
— Мир стоит на пороге страшной войны, переменил тему Генри. — И виновником этой войны станет германский фашизм. Мы хотим помочь народам земли, в том числе и вашему.
— Вы враг фашизма? — спросил Карл.
Если хотите — да, — кивнул Генри.
— Я имею в виду не только вас, но и ваше государство.
— Да. — Генри кивнул менее уверенно. Что-то в нем уже определенно не нравилось Карлу.
А где же вы были в тридцать третьем году? — спросил Карл. — Когда в Германии громили профсоюзы?
— Вы убеждены, что имеете право обвинять меня в чем-то? — усмехнулся Генри.
— Я хочу выяснить вашу платформу, — нападал Карл. — Я хочу знать, с кем имею дело. Вы зовете меня бороться с фашизмом. Но ради чего? Если вы внимательно изучили мой библиотечный каталог, то должны понимать — я не новичок в вопросах философии и политики. И прекрасно знаю, что фашизм зачастую исповедуют те, кто на словах его отрицает.
Я рад был убедиться в том, что вы неглупый человек, — сказал вдруг Генри.
— Благодарю за комплимент. Чем заслужил? — спросил Карл.
— Во время нашего разговора вы ни разу не признались ни в своей любви к фашизму, ни в своей ненависти к нему. — Генри внимательно смотрел на Карла.
— Кажется, я поступил правильно, — сказал Карл. — Вы были неискренни, а я осторожен.
— Может быть, при следующих встречах мы будем больше доверять друг другу? — спросил Генри.
— Эти встречи возможны лишь при одном условии, — возразил Карл.
При каком?
— Вы должны сформулировать мне свое представление о правде. Сейчас же. Иначе — извините, я вынужден буду раскланяться с вами. И — навсегда.
— Видите ли… — Генри опять смотрел дружески, словно рассчитывал на сочувствие. — Я ведь говори с вами не только от своего имени… но и от имени своих друзей… Кстати, мне нужно сообщить им о результате разговора. И могу признаться, что от этого результата во многом зависит их отношение ко мне.
— Передайте своим друзьям, — сказал Карл, — что есть только один способ найти во мне союзника — это» убедить меня в своей правде.
— Со временем… — начал Генри, но Карл перебил его:
— Нет. Не знаю, как у вас, а у меня нет времени на выбор союзников. Лично мне они нужны уже сейчас. Итак? У вас есть что сказать мне на это?
— Мм… — Генри был растерян.
— Тогда — извините. — Карл поднялся. — Я спешу.
Он зашагал по аллее, не оборачиваясь.
Через несколько дней Карлу показалось, что неожиданные и неприятные встречи становятся в этой жизни законом.
Нагловатый человек вошел в кабинет Карла и назвался Дитрихом Киршке, уполномоченным берлинской фирмы «Норма». Киршке поставил большой портфель рядом со столом Карла, позволил себе высморкаться и без приглашения сел на стул.
— Вас удивляет мой визит? — спросил Киршке.
— Пока что — нет, — сказал Карл.
— Очень хорошо! — Киршке повеселел, заулыбался. — Итак, господин Фрейнд, пора решать — с кем вы? Интересы великой Германии требуют этого. Или вы с нами — с партией и фюрером. Или… До поры до времени мы ценили ваш нейтралитет, но…
— Я всегда полагал, что на своем посту приношу пользу родине, — сказал Карл.
— Это общие слова, господин Фрейнд. — Киршке продолжал улыбаться.
«Нет уж, — подумал Карл. — Говорить придется тебе. Не зная правил игры, я не сделаю первого хода».
Киршке как будто понял Карла. Заговорил уже без улыбки:
Великие свершения Германии требуют титанических усилий всего немецкого народа. Попытку уклониться от необходимых действий мы расцениваем как предательство.
— Доселе я ни от чего не уклонялся, — поспешил сказать Карл, решивший не упускать случая для возражения. — Хотя бы потому, что не имел такой возможности.
— Каждый немец должен искать возможность быть полезным фюреру! — высокопарно заявил Киршке.
— Совершенно с вами согласен, — сказал Карл. — Надеюсь не упустить первой возможности, которая мне предоставится..
— Я могу помочь вам в этом, — заулыбался Киршке. — Наша фирма занимается сложными социологическими исследованиями. В их числе — трансформация идей фюрера в иных общественных формациях. В том числе трансформация экономических идей. Насколько я знаю, вы недавно читали лекцию для работников иностранных посольств. Тема лекции…
Он замолчал, и Карлу пришлось самому назвать тему недавней лекции:
— Юридические аналоги в международных торговых отношениях.
— Совершенно верно, — кивнул Киршке. — Я знаю, что лекция прошла блестяще. С точки зрения идеологии к ней нет никаких претензий. Но вот что нам любопытно — не искажаются ли ваши мысли при восприятии слушателями…
— Вам, очевидно, следует побеседовать об этом с ними, — подсказал Карл.
— Мы учитываем такую возможность, — согласился Киршке. — Но знаете… человек не всегда четко формулирует даже собственные мысли, а уж воспринятые… Мои коллеги обратили внимание на то, что некоторые работники посольства конспектировали вашу лекцию. Вы не могли бы… попросить у них этот конспект?
Киршке замолчал, и Карл решил сделать достаточно острый ход.
— По складу характера я не гожусь для тайной службы.
— Почему вы решили, что речь идет о тайной службе? — быстро спросил Киршке.
— Подобное предложение… — начал Карл и остановился.
— Это не праздный вопрос. — Киршке темнел глазами.
— У вас на лице написано, что вы — разведчик, — без паузы сказал Карл. — Если бы я не понял этого с самого начала, я выгнал бы вас тотчас. — Карл не дал Киршке перебить себя. — Только мое уважение к такой организации остановило меня. Однако, сколь бы я ни уважал тайную службу, сам я не пригоден для нее. Могу вам признаться — я просто трус.
Киршке постучал пальцами по столу, размышляя. Наконец он обдумал слова:
— Вы знаете, господин Фрейнд, человек очень часто заблуждается относительно своих истинных возможностей и способностей. У нас есть способы помочь человеку разобраться в себе.
— Тем не менее… — начал Карл, но теперь Киршке перебил его:
— Однако все
