Дальний билет - Михаил Сидорович Прудников

Никакой третьей силы не может существовать, думал Карл. Есть только капитализм и социализм, которые на данном этапе олицетворяют многовековую борьбу угнетенных и угнетателей. Не может фашизм стоять над этой борьбой — так или иначе он примет чью-то сторону. И судя по всему — сторону капитализма.

Тревожная мысль Карла шла дальше: если фашизм не может существовать без капитализма, то… То капитализм в будущем невозможен без фашизма.

Итак, сказал он себе, немецкий фашизм — это будущее всего мирового капитализма. Сожженные книги Золя и Толстого. Невозможность высказывать свои мысли вслух. Безусловное и бездумное повиновение любому начальству.

Он ничего не добавил к этому выводу, потому что многого еще не знал. Но и такой вывод его ужаснул. Особо же его взволновало то, что выбор был один: если не капитализм, то социализм. Третьей силы не существует, думал Карл. Но что такое социализм?

Он засел за книги Карла Маркса. Великий соотечественник безжалостно подтверждал его смутные подозрения относительно варварской сущности капитализма. Механизм обогащения одних и обнищания других был заложен в самой сути капиталистических отношений. И все оправдания его были не чем иным, как самой бессовестной ложью..

В тех странах, где дело еще не дошло до прямого насилия, капитализм позволял себе ходить с чистыми руками, разрешал существование искусства, философии, но… Но ведь все это — до поры до времени. Пробьет час, и те, кто сегодня обвиняет фашизм в варварстве, сами станут варварами. По одной простой причине — потому что они капиталисты.

Ему мучительно хотелось найти единомышленников. Но, похоже, они были столь же скрытны, как он сам. И, кроме того, вряд ли их было много в той среде, где он проводил свое служебное и внеслужебное время.

На вопрос «Что такое социализм?» он получил лишь частичный ответ у классиков. Памятуя слова Сократа о практическом опыте, Карл не без труда, но все же разобрался в хитросплетениях капитализма, поскольку за практическим опытом не надо было ходить далеко. Капитализм был перед ним, вокруг него и даже в нем самом.

Другое дело — социализм. Здесь опыт он мог почерпнуть только в советском посольстве, где изредка бывал по делам и на нечастых приемах.

Ему импонировали отношения между сотрудниками посольства, сами сотрудники, особенно один из них — Николай Николаевич Вознесенский. Но дружеские улыбки — еще не опыт, а на какие-либо контакты Карл не решался, хотя его все больше тянуло к ним.

После того как он начал посещать советское посольство, в жизни Карла произошел неприятный, но любопытный эпизод.

Утром выходного дня, когда Карл ползал по ковру, играя с дочкой, неожиданно зазвонил телефон. У Фрейнда было мало близких знакомств, и по выходным его обычно не беспокоили.

Трубку сняла жена, и через мгновение она позвала Карла.

— Тебя, — сказала Анна, глядя на мужа с удивлением.

Некоторое время Карл держал трубку в руке, но так и не догадавшись, кто его мог разыскивать в это утро, поднес ее к уху.

— Алло?

— Господин Фрейнд? — Мужской голос звучал подчеркнуто мягко.

— Я.

— Мы хотим встретиться с вами на деловой основе, — продолжал голос. — По телефону долго и трудно и представляться, и объясняться. Мы хотим назначить вам свидание.

— Вы можете прийти ко мне в контору, — сказал Карл. — Я принимаю с утра до полудня.

— Это не совсем удобно, — любезно объяснил голос. — Не могли бы вы сегодня прийти к оперному театру? Скажем, в шесть часов?

Первым желанием Карла было отказаться, но в интонациях звонившего человека было что-то необычное — какая-то уверенность в необходимости этого свидания, и Карл неожиданно для себя согласился:

— Хорошо. Я буду в шесть. Как я найду вас?

— Я подойду к вам, — ответил голос. — Спасибо. — В трубке раздались гудки.

— Кто это? — спросила жена.

Карл вдруг понял, что не скажет жене правды, чтобы не волновать ее. «Значит, основания для волнения есть?» — спросил он себя, а жене сказал спокойно:

— Деловое свидание.

Жена что-то говорила ему, но он думал о звонке, о его последствиях, удивлялся своей тревоге, не мог объяснить ее, решил было не ходить на встречу, но привычка держать слово взяла свое.

Прихватив на всякий случай плащ, он вышел на улицу, остановил такси и ровно в шесть был у здания оперы. Оглядевшись по сторонам, Карл неторопливо пошел по аллее сквера и тут же увидел, как со скамейки, на которой сидела еще няня с ребенком, поднялся улыбающийся человек.

— Здравствуйте. Это я звонил вам. — Человек пошел рядом с Карлом.

— Здравствуйте, — поздоровался Карл. — Простите…

— Меня зовут Генри, — отрекомендовался человек. — Я понимаю, что вы вправе задать мне много разных вопросов, прежде чем мы начнем разговор… Присядем?

Они подошли к дальней пустой скамейке. Чувствуя беспокойство, причины которого он не мог себе объяснить, Карл отметил, однако, что Генри уверен в себе и, судя по всему, в том деле, с которым он пришел на свидание.

— Чем обязан? — спросил Карл, садясь.

— Надеюсь, мое вступление не насторожит вас, — отвечал Генри. — Мне трудно обойтись без него… Вы знаете, какое количество немецких граждан разбросано сейчас по всему миру?

Карл решил было, что вопрос риторический, но собеседник ждал ответа.

— Точными данными не располагаю, — сказал Карл.

— Речь идет не о точных данных, «улыбнулся Генри, — а о том, что это количество измеряется миллионами. Миллионы людей — это большая и реальная сила. И если исходить из того, что их настроение и взгляды на вещи несколько отличаются от тех, какие имеют сейчас место в Германии, то… Мы заинтересованы в контактах со всеми трезво мыслящими немцами.

— Вы не договариваете, –7– сказал Карл. — Кто вы?

К сожалению, я не уполномочен сообщать об этом. — Генри вынул сигареты, закурил. — Скажу только, что представляю одно крупное государство, правительство которого обеспокоено положением дел в Германии и во всем мире.

— Почему вы считаете меня своим единомышленником? — спросил Карл.

— Видите ли… — Генри смотрел пристально. — Мы познакомились с вашей библиотечной карточкой. Маркс, Ленин, Толстой… — стал перечислять он.

— Гегель, Фейербах, — возразил Карл.

— У Гегеля вас интересовал логический метод, диалектика как наука о развитии общества… — Генри дружески подмигнул Карлу, словно они вели безобидный спор о пустяках. — То есть то, что взято на вооружение социалистами.

— Вы марксист? — спросил Карл.

— Это сложный вопрос, — посерьезнел Генри. — Главное, что мы с вами хотим одного и того же.

— Чего? — Карл никак не мог решить, что за человек этот Генри.

— Правды.

— Цель благородная, — сказал Карл. — Но, согласитесь, методы ее достижения выглядят несколько странно… Свидание в сквере… разговор с глазу на глаз…

— К сожалению! — Генри