Хрустальная сказка - Макс Рейн
– Это ты? – не поверила глазам Фрейя.
– Это я, – подтвердил он. – Я – Воланд.
– Воланд? – удивленно уточнила Фрейя.
– Да, он мне нравится больше, чем Мастер. Крутой роман, я его на той неделе дочитал.
– А гитара зачем?
– Так мы ж на бал.
– Ну да, – улыбнулась она.
Лицо Лексуса осунулось, он выглядел усталым и взъерошенным, как путник, блуждавший в густом лесу и наконец нашедший дорогу. У Фрейи поднялось настроение. Она скинула кожаную куртку и осталась в коротком топике, сверкнув бриллиантовой искоркой на пупке, расправила пышную юбку и залетела в зал. Эрик онемел, он не мог глаз оторвать от Фрейи.
В зале царило веселье с налетом таинственности и мистицизма. Танцевальная площадка была заполнена мрачными персонажами, движущимися в такт ритмичной музыке, а бармен смешивал необычные коктейли с загадочными названиями. Подвыпивший Эрик принялся ухаживать за Фрейей. Ей было смешно, но приятно: раз кто-то ухаживает, значит, не все так плохо.
Один из одноклассников Фрейи узнал Лексуса и вытащил его на сцену. Лексус не возражал. С тех пор как он начал давать концерты, люди нередко узнавали его на улице. Школьники окружили его, многие из них были пользователями «Мюзикинтернациональ». А некоторые оказались подписчиками самого Лексуса. Они с обожанием смотрели на своего кумира, не отрывая глаз. Лексус запел, и все стали подпевать. Они знали его песни, они любили его и не скрывали этого.
В перерыве между песнями Лексус танцевал с Фрейей. Одноклассники смотрели на неё с удивлением и завистью.
Козлина тоже ошивался рядом, поедая Лексуса глазами фанатика и заискивая перед Фрейей. Под конец вечера он даже попросил у Лексуса автограф. Фрейя смотрела и не могла поверить: «Неужели из-за этого ничтожества она столько страдала? Хотя при чём тут он? Она сама выдумала любовь, в которой он её бросил». Фрейя давно не ощущала себя такой свободной.
Ульрика, подруга Фрейи одиноко стояла в углу. Лексус оценивающе оглядел её: чрезмерно накрашенная и растерянная, коротком в чёрном платье, не прикрывающем крупные как блюдца колени. На голове у Ульрики нелепо торчала корона.
– Мне больше не наливай, у меня что-то с ногами, – попросила Эрика разгорячённая Фрейя.
– Что, раздвигаются? – понимающе кивнул нетрезвый Лексус.
– Нет, подкашиваются.
– А ты классно танцуешь, – сделал ей комплимент Эрик.
– Не старайся, я знаю, что танцую плохо.
– Зато ржачно, – снова пьяно влез Лексус и громко засмеялся.
Из толпы показался Козлина и вытащил Фрейю на танцпол. Лексус и Эрик смотрели, как эта парочка дергается, то и дело выбиваясь из ритма.
– Я, кажется, влюбился, – признался Эрик.
– Хорошенько подумай, – посоветовал Лексус. – Может, ты просто трахаться хочешь?
Эрик послушно задумался.
– А что теперь делать?
– Для начала избавься от этого Козлины, – Лексус ткнул пальцем в сторону танцпола. – Потом проводи её до дома, поцелуй… А если дойдёт до «этого», нормальный саундтрек подбери.
Смех и музыка переполняли актовый зал. В этом мрачном антураже все чувствовали себя легко и приятно. Беспечное счастье молодости витало в воздухе и дышалось им легко и приятно. Разошлись поздно.
***
Лола вышла из ванной в пушистом гостиничном халате.
– Ну что, мы сегодня славно повеселились… – она растягивала слова и довольно хихикала.
– Один из лучших вечеров в моей жизни, – не отрывая взгляда от экрана ноутбука, удовлетворенно кивнул Алекс. Он сидел в одних трусах, с профессиональным интересом рассматривая фотографии картин на экране. Судя по лукавому прищуру Лолы, вид Алекса её забавлял.
– Что там у тебя такое? – спросила она, обняв его и заглянув через плечо. Его обдало свежим ароматом её шампуня. – Ого, интересные работы! – она села Алексу на колени. – Дай-ка взгляну, вдруг что-то для моей галереи присмотрю: Микаэла Юзефсон, шведская художница, – прочла она. – Что, очередная восходящая звезда, которую ты собираешься представить миру?
– Эта, увы, не взойдет.
– Почему?
– Времени у нее нет. Болезнь хрустального человека.
– Жаль, работы необычные, – задумчиво произнесла Лола. – Как ты на неё вышел?
– Не я. Антуан. Это его девушка.
– Боже, он у тебя … – Она помолчала, теребя сережку в ухе. – Представляю, как ему тяжело. Вот она, настоящая любовь – такие страдания!
– Мы почему-то всегда измеряем любовь уровнем страдания, – задумчиво произнес Алекс. Его пальцы легко скользили по спине Лолы. – А по мне, здоровая любовь – это про то, насколько ты счастлив.
– А он с ней несчастлив?
– Трудно быть счастливым, когда твоя любимая умирает.
Алекс закрыл ноутбук и притянул девушку к себе, осторожно целуя.
– Слушай, а из того, что ты сегодня отснял, можно собрать ролик для Пегги?
– Надо посмотреть.
– Как думаешь, почему Пегги не ответила Пьеру? – Лола нежно провела ногтем по шее Алекса.
– Не знаю, думаю триумфа она не испытала. Теперь Пегги знает – всегда найдется какая-нибудь Милли или Мегги, чтобы омрачить её счастье… Но есть и плюс, всякий раз это будет все менее болезненно. А потом и вовсе не останется ничего – ни боли, ни любви.
Лола тихо вздохнула.
– Жаль, что он всё испортил. Было же так хорошо.
– В любви всегда согласие и лад, но букву зачеркнуть – и выйдет ад! Лопе де Вега. Пошли спать, это был долгий вечер. Раздевайтесь, девушка, – велел Алекс с докторской интонацией.
– Ой, я такая стеснительная! – игриво заупрямилась Лола, в её голосе зазвучали бархатные нотки. – Не могли бы вы осматривать меня при выключенном свете?
– Конечно, —Алекс протянул руку и щелкнул выключателем. Комната погрузилась в темноту.
– Но я не вижу, куда положить одежду… – шепот Лолы едва слышался.
– Кладите на стул, рядом с моими брюками…
Они оба рассмеялись. Махровый халат упал с мягким шорохом.
***
В детстве мне казалось, что мечты похожи на воздушные шары – яркие, манящие, но такие неуловимые. Теперь я вижу иначе: мечты – это не то, что витает в облаках. Они прорастают сквозь трещины в броне наших привычных убеждений.
Мечты – это не красивые картинки будущего, а та неуловимая суть, которая ведёт нас вопреки логике и здравому смыслу. Настоящая свобода не в том, чтобы достичь желаемого, а в способности отпустить всё, что мешает дышать полной грудью.
Вчера я выбросил ежедневник с расписанными на год вперёд планами. Странное чувство – будто выпустил из клетки птицу, которую сам же и поймал. Интересно, куда она теперь полетит?
Алекс сидел на краю кровати и печатал, сгорбившись над ноутбуком, будто боялся, что его вот-вот застанут за постыдным занятием.
