Последний кайдан - Элла Чак
Она отстранилась и потрепала меня по плечу, как я треплю парней после удачно забитого мяча в баскетболе.
– Прости! Забудь! Ну, о том, что я что-то решила там про чу-у-увства, – протянула она с насмешкой.
– Но…
– Нет, Хатиро! – отмахивалась Нацуми, улыбаясь и прикрыв глаза. – Я не о том подумала. Какие могут быть записочки и любовьечки, когда ты летаешь?.. Оками – волк-оборотень. Касуми повелевает мышами. Я вижу мёртвых и предчувствую смерть. А ещё есть Чиби. Хоть он нормальный! Обычный двухвостый кот бакэнэко.
– Нацуми, я…
Но она всё тараторила и не давала вставить ни слова. Без пауз перешла на историю о четырёх самураях, об игре, которую они начали. И ещё она сказала, что Оками знает монастырь, где можно найти упоминания о том монахе, который вырубил свечи из воска. Её монолог занял час. Я не перебивал.
Кажется, она не заметила, как я слетал к роднику, чтобы принести ей воды на широком листе. Нацуми жадно выпила воду и вытерла рукавом губы, стараясь отдышаться. Теперь она замолчала. Выдыхаемый ею воздух сорвал несколько пушинок с торчащих на дне гнезда ветвей. Я поймал их клювом и уплотнил в новой щели, притоптав лапой.
– Ш-ш-ш! – прижала она палец к губам и мягко опустилась ухом на дно гнезда. – Нас кто-то слышит.
Я посмотрел в небо и увидел облачко ночных комаров. Их носы были не короче моего. Насекомые рыскали в поисках еды, но я никогда не видел таких огромных, размером с кулак.
– Нацуми, они вон там, сверху, – ткнул я кончиком пера в стаю, боясь шевельнуться.
Она плотнее прижала ухо.
– Нет, снизу.
– Сверху!
– Снизу.
– Сверху!
В этот момент стая комаров ринулась на нас с Нацуми. Но ровно в то же самое время нас атаковали и снизу. Бросившись к Нацуми, я сложил крылья зонтиком над нами и прижал голову к плечам, закрыв её от комаров и атакующих… стрел, вырезанных из травы. Нацуми попробовала натянуть тетиву лука, но что смогут её стрелы против града, выпущенного, по ощущениям, минимум пятью лучниками?
– Кто нас атакует?! Кому мы нужны?!
– Они бьют по комарам! В лесу кто только не живёт… Видела бы ты быков уси-они[77] с клешнями краба вместо ног!
Одна из стрел воткнулась в жёлтую кожу моего когтя. Сжав зубы, я выдернул её клювом. Нацуми схватила меня за плечи, и её глаза блеснули голубым светом.
– Хатиро, тебя ранили!
– Не сильно. Но долго крылья не выдержат.
– Держись, Хатиро! Улетай, как сможешь!
– Нацуми!..
Но я не успел поймать её, да и крылья – это не руки. Нацуми разбежалась и спрыгнула с края гнезда. Я видел, как она выдернула несколько стрел противника, натянула тетиву и выстрелила ими в ствол дерева, сделав подобие лестницы для себя.
– Мы не враги! – услышал я её голос. – Перестаньте атаковать!
Когда Нацуми вступила в бой с противником, которого я всё ещё не видел, град из стрел прекратился. Замахав крыльями, я сбросил воткнувшиеся пики и сорвался с гнезда камнем следом за Нацуми. Она увидела меня и ударила ладонями себе по плечам. Я понял, что она хочет сказать, подхватил её когтями за плечи и понёсся следом за лучниками.
Их оказалось всего трое. Каждый из них был одет в традиционную одежду монахов терракотового цвета.
– Монахи! – кивнул я Нацуми, лавируя между деревьями. – Монахи атаковали комаров! Почему они убегают?
Нацуми схватила пальцами летевшую в меня стрелу и отправила её обратно.
– Догоним – и спросим!
Монахи передвигались по земле. Их укрытием были деревья, и я сразу понял, что они стремятся в чащобу, где я не смогу махать крыльями. Когда пришло время прижать крылья к телу, я отпустил Нацуми одной из лап, используя теперь свободную как толчковую.
– К скалам! – услышал я голос Нацуми. – Нужно гнать их к скалам! В тупик!
Стрелы Нацуми и поваленные мною деревья отрезали монахам путь на север, и они устремились к горному хребту. Стрелять перестали, у них кончились стрелы. Но не у Нацуми. Она превращала в боевое острое копьё всё, что видела, – ветви деревьев, твёрдые орехи.
Один из выпущенных из лука орехов попал в голову монаху, сбил его капюшон, и мы с Нацуми увидели парня не старше нас, с неестественно вытянутой головой. Точнее, затылком. Как будто на шею ему водрузили баклажан толстой стороной к спине. «А что, у всех сущностей что-то должно торчать?» Меня порадовала мысль, что мой нос – не самое «торчкастое», что может быть.
– Нурарихён! – вспомнил я изображение в книге в доме дедушки.
– Опасный?
– Ну… это…
– Кто?
– Верховный демон-ёкай. Может превращаться в человека.
Скала, куда мы гнали нурарихёнов, приближалась. Всего десять секунд, и я в неё врежусь. Снова толкнувшись от ствола дерева, я резко затормозил и отпустил Нацуми. Она сделала два кувырка и осталась на земле, приняв боевую стойку лучницы.
– Они заманивают нас, Нацуми! – предупредил я её. – Не мы гоним их к скалам, а они ведут нас за собой!
Три спины в терракотовых одеяниях стремились успеть добежать до пещеры.
– Не успеют!
Стрела Нацуми ударилась в нависающий валун. Раздались треск и грохот, и валун перекрыл вход в пещеру. Монахи не стали пробовать обойти его и вскарабкаться, у них бы всё равно ничего не получилось.
– Бросайте оружие! – приказала Нацуми. – Или я всех вас убью!
Я расслышал, как дрогнул её голос на слове «убью». Одно дело – угрожать, а другое – в самом деле кого-то убить. Пусть и ёкая. Но теперь мы с ними были на одной стороне (по крайней мере, одной ногой точно), в мире духов и демонов. Я поспешил к подруге.
– Нацуми, не стреляй! Они верховные! И они такие же, как мы!
Она огрела меня взглядом, полным недоумения.
– А верховным, значит, можно стрелять в нас? Они ранили тебя! А могли и прикончить!
Нашу полемику прервал тот самый нурарихён без капюшона:
– Мы стреляли не в вас, а в атакующих демонов. Они повсюду в священном лесу.
Нацуми направила стрелу вниз.
– Что вам нужно?
– Мы должны были привести вас сюда, чтобы спасти, – ответил нурарихён.
Хоть он и ёкай – в отличие от меня, никакая наука об уродцах его не изучает. Скорее, изучала бы наука о красавцах. Что за несправедливость! В книге дедушки нурарихёны выглядят противными стариками с огромной башкой в форме тыквы, а этот совсем не такой! Лицо его – чуть треугольное, глаза – огромные, цвета зелёной бутылки, нос (моя больная тема
