Призрак Мельпомены - Лора Перселл

масса. Я двигалась в коридоре из мельтешащих вееров, тростей с серебряными набалдашниками и аромате духов, слыша только звук собственных шагов, напоминавший тиканье часов. Мне постоянно вспоминался Сайлас, упавший с колосников после того, как попытался забрать эти часы. Нужно было от них избавиться. И сделать это немедленно.

Служащий театра возле ложи номер шесть нахмурился, но позволил мне войти, не сказав ни слова. Я вошла под гул аплодисментов. Овации не стихали. Миссис Дайер с Джорджианой неподвижно сидели на своих бархатных креслах с кислыми, как дикие яблоки, лицами.

– Удивительно, что ты нашла в себе наглость показаться нам на глаза. – Джорджиана смотрела на меня свысока, задрав свой острый нос. – Кабы не твое вероломство, это я стояла бы сейчас там в костюме под эти аплодисменты.

Я подняла брови. Неужели она и впрямь так считала? Джорджиана получила бы только ту часть оваций, что оплатила миссис Дайер, но не такое стихийное выражение поклонения.

– Едва ли в этом есть моя вина. Феликс Уитлоу отказался выходить на сцену без Лилит. А теперь, если ты не возражаешь… я должна переговорить с миссис Дайер наедине.

Джорджиана фыркнула. По обе стороны от нас в соседних ложах сидели люди; она не могла поднять шум, не привлекая всеобщего внимания.

– Не волнуйся, – успокоила ее миссис Дайер. – Мы найдем выход из положения.

– Вы мне обещали…

– И я намерена сдержать обещание. А пока иди. К нашей следующей встрече я уже составлю план.

Вперив в меня пристальный злобный взгляд, Джорджиана зашелестела юбками и вышла. Миссис Дайер подняла на меня свои зеленые глаза.

– Итак, Дженнифер. Это разочарование.

Я кивнула в сторону сцены, теперь уже усыпанной розами, и оживленно беседующих на местах зрителей.

– Как по мне, так это похоже на триумф, мадам. Мать Энтони Фроста будет обеспечена… Ведь спектакль давался именно ради этого. Не так ли?

– Ты прекрасно знаешь, к чему я стремилась. Ты поступила вопреки моим устремлениям. Против меня.

– Тогда для чего мне было нести вам это?

Выражение ее лица тут же изменилось, когда я достала часы.

– Это ведь…

– Да. Я украла их для вас.

Она жадно протянула руку. Я уронила часы на ее обтянутую высокой перчаткой ладонь. Они упали с приглушенным стуком. Миссис Дайер изумленно погладила фигурку Мельпомены. На ее лице было такое же выражение, как у ма, когда мы впервые дали ей подержать на руках Филипа.

– Наконец‑то они мои.

– Стало быть, мы квиты?

– Да, – рассеянно ответила она. – Конечно.

Дело было сделано. Со всем покончено. Беременность прервана, часов нет – что еще могло возмутить миссис Дайер? Она забрала у Лилит все. На короткое время я вгляделась в ее лицо и подумала, а была ли в наших с ней деловых отношениях хоть крупица искренности. Как я могла знать это наверняка? Единственное, в чем я была непоколебимо уверена, так это в том, что ревность миссис Дайер к Лилит превратила ее в нечто ужасное.

Я вышла из ложи, оставив ее наедине с вожделенной безделушкой. Она и не заметила моего ухода.

Я сделала несколько шагов в сторону фойе, и тут в конце коридора появился шеф. Он выглядел безукоризненно: черный пиджак, белая жилетка и галстук-бабочка. Рядом с ним семенила Рейчел с апельсином в руке. Она проделала в нем сверху дырочку в выжимала сок в свой рот с пухлыми губками.

У меня не было возможности куда‑нибудь свернуть, нам было не разойтись.

– Мисс Уилкокс, – неуверенно произнес шеф. – Надеюсь, вы получили удовольствие от спектакля. Игра мисс Эриксон стала откровением… и своего рода неожиданностью.

– Для нас обоих, сэр.

В его глазах стояли вопросы, а язык не мог их произнести.

– Она, судя по всему, оправилась от своего… недомогания очень быстро.

Недомогания! Он не видел наших мучений.

– Вашей заслуги в том нет.

Шеф поморщился.

– Я был связан по рукам. Этот… деликатный вопрос ведь решен?

– Решен. – Мой тон напоминал звук захлопнувшейся крышки часов.

– Сегодня она показала все, на что, как я всегда знал, она способна… Я бы должен ее поздравить… Это долг управляющего… Но, возможно, лучше будет, если вы сами передадите ей мои поздравления.

– Да, сэр. А то вы уже и без того хорошо постарались.

Он захохотал; моя грубость изумила его, заставив отвлечься от раскаяния.

– Господи, да вы прямо как сторожевая собачка, да, Уилкокс? Сначала моя жена, теперь Лилит. Скорее пу́стите человеку кровь, чем подпустите его к своей хозяйке.

Я позволила себе задержать взгляд на ребенке.

– В желании кого‑то защитить нет ничего предосудительного, сэр.

Тут он резко сник. Он взял Рейчел за руку. Ее большие зеленые, как у матери, глаза уставились на меня, пока она усердно высасывала сок из апельсина.

– Да, – печально произнес он. – Да, в этом вы правы, мисс Уилкокс. Совершенно правы. Защитить невинных ото всех этих злополучных происшествий – это единственное, что теперь важно.

* * *

Дойдя до красного коридора, я подпрыгнула от неожиданно громкого треска. Что‑то порвалось; трещала по швам какая‑то ткань. Звук исходил из гримерной Лилит.

Я бросилась бегом, промчалась мимо воинов в костюмах римских солдат и распахнула дверь гримерной. В этот момент в стену врезалась туфля, едва не угодив мне в голову.

В гримерной стоял полный разгром. Вазы были не просто сметены на пол, но и разбиты, отчего ковер промок и покрылся осколками. Головки цветов были оторваны.

Ящики были распахнуты и основательно перерыты. Содержимое гардероба вывалено наружу. Даже диван лишился набивки через длинные разрезы в подушках.

Лилит стояла обнаженная среди кучи шелка и блесток. В руке у нее дрожал перочинный нож. Через мгновенье мне стало ясно, что она в лоскуты изрезала костюм Клеопатры.

Я выругалась и с грохотом захлопнула за собой дверь.

– Ты что натворила?!

– Дженни! Явилась! – Она ринулась вперед; мне пришлось отступить в сторону, чтобы она не ткнула меня ножом. – Они у тебя? Скажи, что у тебя!

– Что у меня? – Но мне было понятно. Конечно, я прекрасно это знала. И горло мне сдавило от тошнотворного чувства вины.

– Я везде смотрела. Везде. Моих часов нет на сцене, нет здесь, нет… – Ее голос стих, заглушенный тяжелым свистящим дыханием.

– Успокойся. Ты еще не совсем здорова. Тебе нужно отдыхать и находиться в тепле. – Куда же ее усадить? Диван разваливается на части, туалетный столик лежит перевернутый, а касаться ее обнаженного тела мне не хотелось. Лилит запустила пальцы в свои спутанные черные волосы. Я лишь смотрела на нее, как делала это, наблюдая ее на сцене. Она не выказывала