Последний кайдан - Элла Чак
Я развевалась ленточкой на особо резких поворотах, а Касуми с силой сжимала в кулаках шерсть Оками. На одном из крутых виражей меня сдуло со спины оборотня, и я полетела вниз белкой-летягой. Оборотень схватил меня, как кутёнка, за загривок. Со стороны могло показаться, что он перекусил мне шею пополам.
– А-а-а! – начала я наконец-то визжать, как положено в такой ситуации. – Отпусти меня!
Ёкай перепрыгивал с крыши на крышу, бежал по вагонам скоростного поезда и отталкивался лапами от стен небоскрёбов.
– А-а-а! Только не отпускай меня!
Я вытянула руки и схватила его поперёк морды. Совершенно зря схватила. Надо бы запомнить, что от подобного прикосновения у оборотня распахивается пасть. Оками тут же разжал зубы, и, кувыркаясь, я полетела вниз и плюхнулась в бассейн со стеклянными бортами.
Да сколько можно оказываться в воде!
Я выбралась из бассейна с грацией кирпича.
– К твоему сведению, Оками, я не умею плавать!
Чиби инстинктивно принялся меня вылизывать, чтобы поскорее высушить. Причёска стала опять как у дикобраза.
Слюна Чиби досталась и окровавленному уху Оками, ставшего человеком, но тот оттолкнул кота.
Только сейчас мы оба заметили, что Касуми лежит пластом и не шевелится. Оками взял её на руки.
– Она потеряла слишком много сил… В этом здании есть отель. Вам нужно отдохнуть, – предложил волк.
Поправив лук и колчан со стрелами, я подошла к краю небоскрёба и упёрлась согнутым коленом в ограждение.
– Останься с Касуми. Мне нужно отыскать Хатиро.
– Нам нельзя разлучаться, – не согласился Оками.
– А что можно? Случаться? – не удержалась я от двусмысленной шутки.
Никогда не надоест его троллить! Но волк меня не понял (или деликатно сделал вид).
– Касуми придёт в себя, и тогда мы разыщем твоего Хатиро и храм.
Он стоял напротив. Мы смотрели друг другу в глаза, хотя синяя ткань воздушной юбки Касуми время от времени поднималась между нами.
– Её глаза горели синим. Ты видел?
– Да. Я смотрел на неё в этот момент.
– Но ты не видел главного.
– Чего?
– В её глазах ты не увидел, что нравишься ей.
– А?.. Чего?..
Пришлось подстраховать Касуми, чтобы от изумления он не выронил её, и теперь мы оба держали её на руках между собой.
– Она потратила столько сил ради тебя. Чтобы тебя спасти.
– Но… это же ты выстрелила в руку Нобутаке…
– Я стреляю во всё, что хочет выстрелить в меня!.. Ты ей нужен. Сам знаешь. Я сильная, я справлюсь.
– Нацуми…
– Не нужно. Ничего не говори. Останься с Касуми… И поговори с ней.
– Нет, я скажу тебе…
– Не сейчас. Не нужно.
Я отодвинула край своей резинки, которая обвивала его запястье, и больно его щёлкнула.
– Вот что я такое. От меня только боль. Ты слышал следователя? Все, кто был под тучами, мертвы. Я не спасла их.
– Ты спасла Хатиро.
– Потому что мне помог один белый оборотень, – вздохнула я. – Оборотень, коснувшийся рукой фонарика, из-за которого в доме Накамуры-сана начался пожар.
– Что? Ты что… уходишь, потому что боишься меня?
– Меня тоже следует бояться… Киро, – назвала я его родным именем и выдержала паузу. – Ещё увижу тучку над твоей шкуркой… что тогда?
– Она надо мной с рождения… Нацуми. Я вижу тебя во сне.
Тут рука Касуми дёрнулась, и я заметила, как из-под маски скользнула крошечная слезинка.
– Ты видишь во сне Касуми тоже.
Что-то врезалось в нас. Что-то сильное, огромное, с длинным красным носом и на распахнутых чёрных крыльях. Я перестала вести счёт, в какой раз за сутки закричала и взвизгнула. Тёмное пятно сбило меня с крыши, и я полетела вниз.
15. Хатиро
Хочу и ненавижу Лето Красоты
Родители всегда кричали друг на друга. Казалось, если я не услышу с утра их ор, то наткнусь на два бездыханных тела. Раз орут, значит, живы. Понятно, почему они решили поселиться в частном доме. Никакие соседи не потерпели бы такого неуважительного поведения. Но у матери и отца не осталось слов друг для друга, только интонации. Повышенные интонации всех вариаций фальцета. Я перестал вслушиваться в их ругань лет в пять.
Мне нравилось, когда меня увозили к дедушке, и, словно в ответ на молитвы, в один прекрасный день там меня и оставили. С дедушкой. Там я пошёл в школу. Там научился кататься на велике. Там я мог засыпать и просыпаться в тишине.
А ещё там я встретил особенную девочку и узнал дедушкин секрет. Оба события произошли в один и тот же день.
По земляной дороге бежала девочка. Она пробовала запустить самодельного воздушного змея, но ей не хватало скорости. Мне понравился змей. Он был голубого цвета, с драконом. И девочка. Она мне тоже понравилась, пусть кожа на её ногах была похожа на гольфы или чулки, ну или как там эти штуки у девчонок называются. Её тёмные коленки покрывала корка заживших болячек, а значит, она не боялась падать. Значит, она не неженка и можно брать её на рыбалку или в поход за светлячками. Девочку звали Нацуми, что означает «Лето Красоты». Духи подкидывали мне подсказки, что это лето я запомню навсегда. Самое тёплое и красивое лето за всю мою жизнь, прошлую и будущую. «Это будет самое лучшее лето! – мечтал я. – Лето без родителей! С дедом и девочкой по соседству со сбитыми коленками!»
Когда я разбежался с холма со змеем и тот наконец-то взлетел, Нацуми радостно завизжала и расплылась в улыбке. В тот момент я понял, что сделаю всё что угодно, чтобы видеть её всегда такой – улыбчивой, застывшей в прыжке над бабочками и стрекозами, в жёлтых шортах и белой футболке. И чтобы её глаза смотрели на меня вот так, как никогда не смотрят мои мама с папой друг на друга.
– Хатиро! – позвал меня дедушка и помахал рукой. – Хатиро, обедать!
Дед стоял у подножия холма с поднятой вверх клюкой.
– Там мой дедушка!
Я поднял приземлившегося змея и смотал красную верёвку в удобное кольцо, используя локоть, как делали ковбои по телику.
– Держи! – протянул я ей верёвку. – Завтра запустим снова?
– Конечно! Спасибо!
Она поклонилась, и мне стало неудобно. Никто раньше не был настолько благодарен мне. Говорю, Нацуми была особенной, и я покраснел в тон жгута её змея.
– Хатиро, – поучал меня дед, – ты обещал вернуться к пяти, ты забыл?
