Умница - Хелена Эклин
Я оборачиваюсь к дочери, но мои слова предназначены не ей. Я говорю с духом, который спрятался внутри.
– Стелла любила тебя, – начинаю я. – Ради нее ты должна поговорить со мной. Скажи, что случилось. Я хочу помочь тебе обрести покой. Это тело принадлежит Стелле, и ты должна вернуть его.
Стелла кивает.
– О да.
Мурашки пробегают по моей по коже. Это согласие или отказ от общения?
Я не сдаюсь.
– Ты должна рассказать. Я виновата, что не спрашивала тебя раньше, все ли в порядке. Теперь я это делаю. Я слушаю и буду тебя расспрашивать, пока не услышу ответ. Я знаю, что-то случилось. Знаю, что ты злишься. Что кого-то ненавидишь.
– Если заговорю – ты рассердишься. – Ее акцент становится сильнее. Бланка прожила в Англии столько лет, но так и не смогла от него избавиться. Теперь я понимаю почему: она ведь почти ни с кем не общалась, кроме Ирины.
– Я не буду сердиться, обещаю. Что бы ты ни сказала. Я хочу помочь тебе обрести покой. Ты ведь тоже этого хочешь, правда? Но я не смогу ничего сделать, пока ты не объяснишь, что тебе нужно. Мы нашли дневник. Думаю, ты хотела, чтобы мы его прочли. Yes atum yem ayd mardun.
– Пит, – произносит Стелла с нескрываемым отвращением. И куда делся певучий тон? Я вдруг понимаю, что разговариваю непосредственно с Бланкой. Последние черты Стеллы тают. У меня кружится голова. Это ощущение невозможно описать – дух, стоящий передо мной, будто бы на мгновение отворил дверь в другой мир.
У меня подкашиваются ноги, колени дрожат, но потом я чувствую прилив энергии. Я была права с самого начала. Это не Стелла. Наконец-то дух поднялся из глубин и теперь говорит со мной. Мы делаем то, чего никогда не делали при жизни Бланки, – ведем честный разговор.
– Вспомни день, когда ты пришла за чеком, – говорю я, борясь с дрожью в голосе, – что тогда произошло?
Стелла задумывается.
– Сначала он говорил приятный вещи. Что я сегодня красивая. – Она умолкает, взгляд у нее отрешенный.
– Папа Стеллы, – уточняю я, хотя в горле уже встает ком. – Пит? Ты о нем?
– Отец Стеллы. Он пил коричневую воду.
– Виски, – заключаю я. Он иногда позволяет себе выпить, чтобы расслабиться. – И что было дальше? – спрашиваю я, хоть и боюсь услышать ответ.
– Он говорит, что я загадочная. Что хочет узнать меня лучше. Я не знаю, что отвечать. Тогда он подходит близко. И целует меня.
Она закрывает глаза, погружаясь в воспоминания. Детское лицо Стеллы вдруг становится совсем другим – взрослым. Такое выражение у нее я вижу впервые: это лицо женщины, которая вспоминает свой первый поцелуй. Горький и вместе с тем сладкий. Неожиданный.
Стелла продолжает:
– Я пробую его виски. Потом он засовывает язык мне в рот. – Она морщится, будто хочет смыть этот вкус. – Он хватает меня, сжимает. – Ее лицо перекашивается, кулаки бессильно сжимаются в воздухе. Таких ярких эмоций я никогда в ней не видела. – Мне не нравится. Я хочу домой.
– Ты сказала ему об этом? – спрашиваю я.
Стелла молчит, и внутри у меня все холодеет. Бланка наверняка тогда не протестовала. Это ведь та самая женщина, которая боялась даже стакан воды попросить. Могла ли она найти в себе силы и остановить своего работодателя? Скорее всего, молчание казалось ей самым безопасным выходом. Может, она просто позволила случиться неизбежному – как баклан, который сдается на милость ястребу.
– Что было потом? – говорю я, хотя, кажется, уже знаю ответ.
Ее слова вырываются торопливо, будто она боится, что не успеет договорить.
– Папа Стеллы не слушает, толкает меня на пол, поднимает юбку, раздвигает колени. Все время говорит, какая я красивая. Он входит в меня, больно… – Она закрывает лицо руками.
У меня разрывается сердце. Я вижу ее: она лежит, безвольная, неподвижная, словно сломанная кукла. Но, может, хоть мыслями Бланка была где-то далеко. Может, она спасалась, превращаясь в своего героя – Доктора Кто, побеждавшего врагов фирменной звуковой отверткой[27].
– Мне так жаль, – тихо говорю я. – Мне очень, очень жаль. Ты ни в чем не виновата. – Если бы только она рассказала мне тогда… Но я понимаю, почему она молчала, – от страха. Она боялась, что я не поверю, что обвиню ее. И, наверное, была права. Тогда я бы ни за что не поверила, что Пит на такое способен. Слезы катятся по моим щекам. Я плачу за Бланку, за Стеллу и за Ирину, которая вынуждена слушать этот жуткий рассказ.
Теперь все становится на свои места. Я понимаю, почему Стелла – вернее, Бланка – уносит еду в свою комнату и не садится с Питом за один стол. Понимаю, почему, когда он пытается поднять ее, она безвольно повисает и почему после купания ускользает от него, как вода сквозь пальцы. Он думает, что она взрослеет, но на самом деле он просто внушает ей отвращение.
И, несмотря на весь ужас и горечь, где-то внутри меня вспыхивает гордость за Бланку. Она научилась управлять ненавистью, чтобы вернуться и отомстить.
– Он трогать Стеллу? – резко спрашивает Ирина. Я вздрагиваю. Об этом я даже не думала. Пит, которого я знала и любила, исчез. Его место занял другой человек, изменник и предатель. А потом появился третий, еще страшнее, – тот, кто изнасиловал Бланку. Существует ли четвертый, самый ужасный, способный причинить боль собственной дочери? Я вспоминаю, как он держал Стеллу над ванной, а она кричала так, что ее невозможно было успокоить, – было ли это странным? Нет, тогда он просто думал, что может победить ее страх силой. Стелла решительно качает головой.
– Нет. Не Стеллу.
Я знаю, Пит не посмел бы прикоснуться к Стелле. Это за гранью – даже для него. К тому же Стелла не стала бы молчать. Она бы сразу рассказала мне, тронь он ее хоть одним пальцем. Стелла, прежняя Стелла, никогда не умела держать язык за зубами, и Пит это знает. Он любил балансировать на грани хаоса, но никогда не позволял ему выйти из-под контроля.
– Что ты хотеть? – спрашивает Ирина у Стеллы. – Что мы сделать для тебя, дорогая? Что нужно, чтобы ты стать свободной?
Лицо Стеллы каменеет.
– Прогоните его.
– О, не волнуйся на этот счет, – отвечаю я. – Он уйдет. Или я. Вместе мы больше не будем.
– Этого мало. Забери у него Стелла.
– Ты хочешь, чтобы он больше никогда ее не видел?
– Никогда, – твердо отвечает она. – Он никогда ее не увидит.
Справедливо. Пит отнял Стеллу у Бланки, а теперь она отнимает у него дочь.
– Но я не могу этого сделать, – говорю я. – Он ее отец. – Как бы сильно Пит ни обидел Бланку, Стелле он не причинил зла. Я знаю, что он ее любит.
Но знаю я и то, что он не позволит ей быть самой собой. Может, именно поэтому Бланка так легко заняла ее место – потому что Пит всегда давил на нее, пытался изменить, сделать другой. Но это не отменяет того факта, что у него есть законное право с ней видеться.
– Он не уйдет, – повторяю я. – Я не смогу этого сделать.
Стелла пожимает плечами.
– Тогда и я не уйду.
Меня пробирает дрожь от мысли о том, что Бланка останется навсегда. Но она ставит передо мной невыполнимую задачу, совсем как в сказках. Найди кольцо, выброшенное в морскую пучину. Обрати солому в золото.
Но в каждой сказке есть выход. И здесь он тоже должен быть.
Я принимаю решение. Хорошо, я сделаю то, о чем просит Бланка. Всеми правдами и неправдами. В конце концов, это ее первая просьба.
– Если Пит уйдет, ты успокоишься? Все закончится?
Стелла кивает.
– О да.
Ирина говорит, что отвезет Стеллу домой и будет ждать, пока я не придумаю план. Но мне тревожно от мысли, что она останется с Питом.
– Тебе не страшно? – спрашиваю я у Стеллы. Вернее, у Бланки. – После всего,
