Пончиковый легион - Джо Р. Лансдейл

Мне подумалось, что это довольно грустный взгляд на вещи. Да и по Дункану было заметно, что сегодня он куда менее уверен в себе, чем прежде. А может, в тот день в нашей машине он излучал уверенность отчаяния – как утопающий в океане, хватающийся за плавающие соломинки, но прекрасно сознающий, что они вряд ли его поддержат.

– Приготовьтесь слушать, – раздался призыв.

Все замолчали. Я поднял взгляд на террасу, но там стояли только двое менеджеров. Голос доносился из скрытого динамика.

В динамике что-то щелкнуло, затем зашуршало, и наконец голос продолжил:

– Грядет час, когда все дурное станет добрым. Грядет час, когда плоть телесная должна растаять. Грядет час, когда кости станут всего лишь бревнами, которые держат каркас нашего дома. Грядет час, когда кожа, облегающая этот каркас, должна лопнуть и отпасть. Грядет час, когда душу нужно будет выпустить на волю, как стаю птиц. Час, когда мы должны будем выиграть священную войну, вооружившись силою духа, чтобы стать счастливыми, свободными и вечными. Вы готовы к встрече этого часа?

Реакция специально подученных последователей из нашей группы прозвучала так скоро и оглушительно громко и в унисон, что я чуть не замарал подштанники. Тэг подпрыгнул на месте.

– Да!!!

Я оглянулся и увидел, что многие в толпе были так же ошарашены, как и я сам. Как и мы, они пришли сюда для развлечения, а не по религиозным убеждениям.

Вновь зазвучавший голос из динамика почти резанул мне по ушам болью:

– Три дня! Три дня до часа торжества нашей славы. Давайте скажем все вместе. Три дня!

– Три дня! – оглушительно вторила ему толпа.

– Вы готовы?

И снова взрыв голосов в ответ:

– Мы готовы!

– И это не учения, как раньше, когда некоторые решили, что пророчество не сбылось. Тогда мы проводили учения. Дабы сосчитать истинно верующих. Освободиться от сомневающихся. Но сейчас этот момент воистину близок. Совсем скоро небо озарится огнями наших освободителей. Мы взойдем на борт корабля, предназначенного для нашей миссии, и полетим на бой. А затем мы отправимся в рай. Рай. Скажите это.

– Рай!

Я подумал: неужели они не слышат, как глупо это звучит? С другой стороны, существуют же те, кто верит в Вознесение. В то, что Бог выдернет праведников из их одежек и утащит к себе на небо, а нечестивых оставит. Все это казалось мне удручающим.

Голос из динамиков продолжал вещать:

– Через три дня вы должны прибыть сюда рано утром. Вам понадобится только одежда – та, что на ваших плечах. Ну, может быть, одна смена и кое-какие туалетные принадлежности. Оружие и еда, которые мы так долго собирали, уже ждут здесь. Мы встретимся, направим наши благословения к небесам и станем ждать прибытия наших искупителей – возможно, к полудню, возможно, к наступлению ночи. Корабль в кургане освободится из своего земного плена. Его двери откроются. Менеджеры загрузят его съестными припасами и оружием. Три дня. Скажите это!

– Три дня! – взвыла толпа.

– Все, что нужно было сказать, сказано. Чему быть дальше, то и будет: великий момент. Позвольте предложить вам наш земной нектар и амброзию[53] и ощутите трепет души нашего самого первого гостя, дожидающегося там, внизу, в космическом корабле. Услышьте душу моего отца, услышьте мою душу, услышьте призывы о помощи, летящие со всех уголков Вселенной. Вас преобразят сила и свет их душ, и вскоре вы окажетесь рядом с ними. На борту корабля вы заснете и будете спать до прибытия. И тогда праведные установят справедливый порядок, и наш рай будет вечным. Нам предстоит великое и славное путешествие и приключение. Воспримем его со всей серьезностью. Возрадуемся. Смиримся с тем, что некоторых из тех, кто нам дорог, придется оставить. А мы, собравшиеся здесь истинные верующие, заплатим свою цену, чтобы жить в раю вечно.

С вершины холма спустились не менее сотни мужчин и женщин в оранжевых куртках. Они несли раскладные столы. Некоторые везли на тележках стопки картонных коробок и блестящие металлические кофейники. Они шли вниз по бетонному пандусу – столы несли, тележки толкали.

Столы установили перед заранее расставленными стульями, поставили на них коробки и кофейники.

– Насладитесь угощением. Будьте благословенны. И возвращайтесь через три дня.

Дункан занимал место в одном ряду с нами. Тэг же по-прежнему сидел на земле рядом со мной.

Перед нами на столе оказались открытые коробки с пончиками, бумажные салфетки, стаканчики и полные кофейники. Нам налили кофе. Выложили пончики на тарелки. Тэг оживленно принюхивался к воздуху.

– Их версия пяти хлебов и двух рыб, – сказал я Скрэппи.

– Я бы не стала ни есть, ни пить здесь, – отозвалась она. – Вспомни Джима Джонса.

Дункан наклонился вперед и посмотрел на нас:

– Я все слышал. – Он взял пончик и надкусил, затем поднял бумажный стаканчик с кофе и отпил глоток. – Вот, смотрите. Я жив и здоров.

Все налегли на угощение. Пончики выглядели весьма аппетитно. Вкусно пахли горячим тестом, сладкой глазурью, маслом и сахаром.

– Люблю пончики, – признался шеф Нельсон, взял себе штучку и вгрызся в него. – Дьявол, а он неплох…

Постепенно как-то так вышло, что все мы, кроме Феликса, который не ел сладкого, съели по пончику.

Пончики пахли безумно вкусно, и никто от них не умирал. От запаха жареного теста рот у меня наполнялся слюной. Дункан бросил пончик Тэгу, и тот приземлился рядом с псом. Тэг проглотил его в два приема.

Я подумал, что если всех этих людей и отравят, то не сейчас. Через три дня. И тогда в группе будут вернувшиеся сюда истинно верующие, а не мы, любопытные зеваки. Хотя, если честно, я просто убеждал себя, что горячий вкусный пончик стоит риска.

Масло было масляным, сахар – сладким. Я жевал, запивая кофе, и очень скоро обнаружил, что съел уже три пончика. Я редко их ем, а чтобы три за один присест – такого вообще никогда не бывало. Принесли еще больше коробок и выставили на столы. И еще горячего кофе. Люди ели, пили, болтали. Фонари на столбах озаряли небо, мерцали, как факелы, а насекомые, роившиеся над ними, словно сделались частью подсвеченного небосклона, который жужжал и гудел.

Опустив глаза, я увидел, что стол ползет, а мои покрытые глазурью руки, лежащие на нем, стали огромными и белыми, как перчатки Микки-Мауса.

Я украдкой глянул на остальных.

Скрэппи, Феликс и шеф оплывали и таяли, как свечной воск.

Мой стул взбрыкнул и сбросил