Стамбульский ветер - Алеся Кузнецова

Все внутри гудело от какой-то щемящей, запоздалой любви. К женщине, которую я столько лет ненавидела. А я была с ней так груба, отказывалась даже выслушать. Мне впервые захотелось ее обнять. Мне было стыдно за то, что я не захотела быть рядом, когда у нее уже не осталось никого. Я закрыла ноутбук и долго сидела в тишине.

Глава 27. Только между нами

Как ни странно, я проспала всю ночь спокойно, хотя и не могла долго уснуть. Эта внезапно обрушившаяся на меня правда произвела почти целебное действие и я чувствовала, что улыбалась во сне. Она не предала меня, не забыла, не отказалась… Она любила меня. Был в этом мире человек, который так сильно любил меня.

Кухня, залитая утренним солнцем, заваренный кофе и кусок вчерашнего пирога от бабушки Милены. С запахом ванили , как в детстве… Я плакала и улыбалась одновременно.

Я нашла в интернете все статьи о ней, и теперь читала их совсем по-другому. Как странно… оказывается, мы умеем смотреть на мир с разных ракурсов. Я же видела все эти статьи раньше… Тогда я их яростно захлопывала, но все же успевала пробежать глазами и сделать вывод о том, что главный редактор женского журнала с миллионными тиражами – женщина циничная, беспардонная и резкая. Теперь мама виделась совсем другой… Было странно называть ее так даже в мыслях.

Я смотрела на ее фото в интернете и думала, что она красива даже в таком возрасте. В ней был стиль, Лариска бы сказала “порода”. У нее были такие же высокие скулы, как у меня, да и в целом я была похожа на нее.

Да, ее часто называли циничной. Вот она разносит депутата в прямом эфире за сорванный запуск онкодиспансера. Вот – пишет колонку о женщинах, начавших все с нуля после развода, болезни, эмиграции. Тогда мне это казалось пафосом. А теперь… Я понимала, откуда в ней вся эта резкость. Она не просто защищала женщин – она их понимала, слишком хорошо понимала. Ее статьи были острыми, часто разоблачающими, но в журнале было столько материалов на тему как выстоять женщине в кризис, где найти силы и поддержку, как открыть свою дело, как не раствориться в семье… Она из своей личной боли сумела сделать вдохновение для миллионов незнакомых женщин.

Оказалось, все, что я когда-то ненавидела в ней, я втайне хотела себе: эту силу, прямоту, способность держаться, когда рушится мир. И даже теперь, в ее колонках, я чувствовала – она все еще говорит со мной. Хоть раз в жизни я бы хотела ей ответить.

Она выстроила целую корпорацию для женщин разного возраста, а прямо сейчас в журнале запустили новый проект для молодежи и редактором проекта на сайте значился Тимур Легчилов. Так вот кто дал первую работу моему сыну, когда все отказали. Бабушка, которую он так искал, была совсем рядом, только называл он ее супербоссом. Мне даже не надо было спрашивать как зовут начальницу у сына, я и так уже все поняла. Но все же, когда Тимур вышел за порцией утреннего кофе на кухню и заметил у меня открытую страницу с фотографией Марго, он сразу среагировал:

– Мам привет! Можно ли от тебя что-то скрыть? Ты нашла моего супербосса?

– Я почему-то так и думала, что это она. У тебя хорошие отношения с ней?

– Не представляешь насколько. Я же говорил, что она клевая. Ей правда интересно все молодежное, трендовое. Мы много говорим с ней: обо всем, о жизни, о сложностях, много о чем. Даже о тебе, – рассмеялся Тимур, – ей все интересно. И она сразу зрит в корень. На работе ее побаиваются немного, она такую взбучку может накатить, но всегда за дело.

Тимур подошел ко мне и через мое плечо еще раз посмотрел на снимок:

– Знаешь, мам, а вы с ней чем-то похожи. Только она более резкая, что-ли, прямая… Ты стараешься сгладить углы, а она сразу рубит. Но при этом вы все равно похожи… Странно, да?

– Да, – ответила я и задумалась, почему всегда считала, что эти подавляемые в себе годами качества, были у меня от отца.

Он сел на табурет, уставился в чашку и обвел пальцем край. Впервые за долгое время замолчал. Потом взял со стола бумажный прямоугольник и покрутил в руках.

– А что за конверт? – спросил, не поднимая глаз, и резко вскрыл его ножом.

– Милена вчера достала из почтового ящика, но мы так и не вскрыли.

Когда он прочел текст, уголки губ дрогнули – ни то усмешка, ни то горечь.

– Ну надо же… какая честь. Генерал Баталин имеет честь пригласить на свой юбилей… Словно не выгнал меня из квартиры перед этим. Интересно, у него там в гарнизоне память коллективная или одно другого не касается и все должно быть, как полагается?

– Почерк Любы, кстати. Главное – не как оно есть на самом деле, а как мы сумеем представить всем. С детства помню эти его слова, а смысл поняла только вчера.

– Долгая у тебя распаковка вышла, – усмехнулся Тимур, но глаза его оставались серьезными.

Экран мигнул уведомлением. Сын успел заметить первые слова, прежде чем я закрыла ноутбук.

– Доброе утро, Даша? Предлагаю кофе прямо сейчас, как у нас с тобой заведено? – прочитал он вслух и повернулся ко мне, поднимая бровь. – Мам? Что-то хочешь рассказать?

Я молчала. Сжимала кружку пальцами – так сильно, что костяшки побелели.

– Мам, я что-то упустил в твоей жизни?

– Тимур… Это не совсем то, что ты думаешь…

– Ты сейчас оправдываешься, как будто тебя застукали на свидании, – хмыкнул он и сделал глоток кофе. – Хотя, честно, я догадывался. С тех пор как ты вдруг решила освоить соцсети.

– Тимур, пожалуйста…

– Надо же. Не мать – а шкатулка секретов, – фыркнул Тимур.

– Не шкатулка, – выдохнула я. – Скорее, сейф с кодом, который сама же и потеряла.

Он не усмехнулся, не пошутил в ответ, а только продолжал смотреть – серьезно, молча, как-то по-взрослому.

– Мам, ты можешь мне доверять. Я уже не ребенок.

Я кивнула. Глубоко вдохнула. Все внутри будто сжималось – не от страха, а от того, что сейчас, возможно, я сама испорчу то немногое, что у нас было с ним настоящего.

– Я боялась, что ты отреагируешь иначе. Раньше ты ужасно злился на любое внимание Кирилла Павловича… – я впервые подумала про своего покойного директора без