Призрак Мельпомены - Лора Перселл

– Возьми. – Она подала мне один. Из-за падавших на ее лицо теней оно выглядело осунувшимся. – Так, теперь покажи, где хранятся костюмы Лилит.

– У нее в гримерной.

– Прекрасно. Тогда идем.

По моей шее стекла капелька пота, хотя в театре было жутко холодно. Слишком мало времени прошло после смерти Сайласа, я была не готова к приходу сюда.

Мы тихо пробрались в гримерную Лилит и закашлялись от стоявшей там вони. Лилии завяли. Я направила свет фонаря на стену за туалетным столиком; черные пятна сделались еще больше, разъев бумажные обои.

– Придется заняться этим в коридоре, – решила миссис Дайер, прижав к носу скомканный носовой платок. – Они должны уловить запах трав. Неси костюмы Лилит.

– Я не совсем понимаю, мадам.

– Кошки. Мы пустим на ее костюмы кошек.

– Но… у нее ведь от них лихорадка.

– Не в такой степени, – подчеркнула миссис Дайер. – Если бы это было так, она бы вообще не смогла работать в этом театре. Наша цель причинить ей неудобство. Полностью отвлечь ее от актерской игры.

Я вспомнила, как вела себя Лилит в баре, как скверно при всех отзывалась о Сайласе, сказав, что из-за него театр закрывать не нужно. Подумала о маленькой Рейчел, оказавшейся в ловушке между родителями. О темноволосом младенце, которого Лилит, по-видимому, бросила. Угрызения совести ослабли, а потом и вовсе сошли на нет.

– Одну минуту.

Петли скрипнули, когда я открывала дверцы гардероба. Я посветила фонарем на парчу, сливовую юбку плиссе и платье с пристяжными рукавами. Сотворить с ними какое‑то темное дело было сродни святотатству. Потом увидела ночную сорочку, которую наскоро перешивала после того, как первая оказалась залита кровью. Я сгребла все это руками и вышла в коридор к миссис Дайер.

– Только этот, – уточнила я, белой звездой раскладывая костюм на полу. – Это для ее последней сцены. «Прочь, проклятое пятно». Все говорят, это ее лучшая сцена. Если уж портить, то его. И если она почувствует себя плохо, это не повлияет на пьесу.

– Очень разумно. Предположим, это подействует. Не нужно ли для должного эффекта больше времени? Я не хочу, чтобы эта прогулка оказалась впустую.

– Это подействует. – Я произнесла это с куда большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле. Сайлас тоже был вполне уверен, что наш план уничтожить часы подействует.

– Очень хорошо. – Миссис Дайер достала какой‑то сверток и начала чем‑то посыпать ночную сорочку. Вскоре ткань была сплошь усыпана мелкими комочками.

– Что это?

– Корень валерианы из семейства губоцветных. – Миссис Дайер постучала по перевернутому свертку, опустошив его. – Ты увидишь, как он действует. Только подожди. – Она почмокала губами. – Сюда, кис-кис-кис.

Наплыв начался постепенно. В конце коридора появились два ярких, отражающих свет пятнышка. Послышалось мяуканье, затем шипение.

В темноте двигалось множество маленьких огоньков. На нас двигалась сказочная процессия.

Первой подошла полосатая кошка с острыми белыми зубами. За ней по пятам бежал черно-белый кот, за которым крался серый.

Я и не думала, что в театре живет столько кошек. Они словно залили собой платье Лилит и принялись исступленно кататься и извиваться на нем. Коридор гудел от низкого, резонирующего мурлыканья.

– Хорошие котики, – тихонько пропела миссис Дайер. – Хорошие, хорошие котики.

В свете лампы ее глаза сияли необыкновенно яркой зеленью. На миг мое сердце сжалось от дурного предчувствия. Я видела перед собой женщину с красными губами, которая разбрасывала травы и командовала армией кошек.

Будь это сценой из пьесы, я бы с первого взгляда определила, что она настоящая ведьма.

* * *

Лилит скучала по сцене. В первый вечер после открытия она играла с таким надрывом, что было почти больно смотреть. Шеф оказался прав, когда сказал, что, если Энтони заменит дублер, это будет не так уж важно. Вообще ничто не имело значения, если на сцену выходила Лилит.

Мы с ней ворвались в гримерную сразу после сцены с призраком Банко. Она еще оставалась леди Макбет. У нее могло быть бледнокожее лицо Лилит и ее тело, но в комнате определенно стояла героиня пьесы.

– Расшнуруй меня, – приказала она.

Следующий костюм был последним, той самой подпорченной ночной сорочкой. Я сложила руки.

– Тебе не потребуется выходить до пятого акта. Времени еще много.

– Я сказала, расшнуруй. Я не спрашиваю твоего мнения.

А вдруг реакция начнется сразу? Это разрушило бы план миссис Дайер; гнев охватит ее не на сцене, и она успеет взять себя в руки. Или вдруг ее сенная лихорадка окажется сильнее, чем мы предполагали? Что, если я окажусь здесь наедине с женщиной в тяжелом состоянии? Лучше бы миссис Дайер не поручала мне всего этого.

– Ты оглохла?

Я нехотя подошла и начала развязывать узел у нее на пояснице. Я решила тянуть время, насколько возможно. Лилит сопела и пыхтела от досады. От нетерпения ее била дрожь, будто она могла удовлетворить свой голод только на сцене, будто жила одним Шекспиром.

– Поторопись.

Если во мне и оставались остатки раскаяния, то она делала все возможное, чтобы их подавить. Я развела в стороны декоративные вставки на платье, за которыми сквозь узор кружева виднелись белая сорочка и корсет. Затем я обошла Лилит вокруг и, встав спереди и взявшись за лиф, принялась стягивать его с ее плеч и рук.

Платье поддавалось тяжелее, чем обычно. Ткань отходила с влажным, чавкающим звуком. И тут я заметила на корсете бурые пятна.

Я в ужасе обомлела.

– Теперь юбку! – требовала она.

– Лилит, у тебя кровь.

– Что? – Она опустила глаза вниз.

– У тебя… идет кровь из сосков. – Пол заколыхался у меня под ногами. У меня не было мочи снова смотреть на кровь, только не так скоро после смерти Сайласа.

– Черт. Черт, черт! – Она стала хлопать себя по груди. – Принеси мои бинты.

Мне никогда не доводилось видеть ничего подобного. Борясь с подступающей тошнотой, я сделала, как велела Лилит, и постаралась не смотреть, пока она оборачивала вокруг себя бинты. Меня не покидали воспоминания о том, как Лилит описала миссис Дайер. Неестественная. Не по-женски странная. Женщина, груди которой истекали не молоком, а кровью.

– Неси ночную сорочку.

– Но… – начала я.

– Неси!

Вся дрожа, я подошла к гардеробу. Петли снова недовольно скрипнули. Когда я достала костюм, Эвридика принюхалась. Она, должно быть, уловила кошачий запах.

– Положи сюда на диван и оставь меня, – приказала Лилит, все еще продолжая возиться со своим корсетом.

Я поколебалась.

– Разве тебе не потребуется помощь?

– Я не позволю тебе вытирать мне грудь. Такого унижения я не потерплю. Убирайся сейчас же. Ну-ка, марш! – Она замахала на меня