Вся наша ложь - Эллен Вон Стейл
Наблюдать за ним было сродни наркотику: хотелось еще и еще. Рен представляла, как он идет домой, к своей идеальной жене. Не просто идеальной – обворожительной. Их ждет образцово приготовленный ужин и забавные истории, которыми она станет его потчевать после долгого трудового дня. Они будут вместе, в безопасном пузыре. Их союз был неподвластен времени, ему не грозило поблекнуть и осыпаться, как осыпается яблоневый цвет.
Она решила, что справится. Сыграет эту роль ради него.
Ей не составило труда узнать, какой предмет он преподает: достаточно было расспросить пару студентов на улице. Одна девушка даже вызвалась показать аудиторию, где проходила утренняя лекция по лингвистике. В тот первый день Рен отказалась. Не хотела спешить. Однако неделю спустя уже слушала, как он говорит о разнице между фонетикой и фонологией.
В то утро его темные волосы влажно блестели – вероятно, после душа, наспех принятого перед выходом. Никогда прежде Рен не доводилось видеть настолько безупречную кожу. Такую беспримесную чистоту. Бесконечно далекую от того, какой она ощущала себя.
– Почему слова звучат так, а не иначе? С чего все началось? В этом семестре я помогу вам найти ответы на эти и другие вопросы.
Каждое его слово несло в себе заряд энергии. Ей хотелось протянуть руку и схватить их – так маленькая девочка ловит светлячков в сумерках.
Рен не имела ни малейшего представления о том, что он пытался донести, но ей было все равно. Его власть над аудиторией, способность завладеть всеобщим вниманием выбивали у нее почву из-под ног; однако в то же время Рен чувствовала необычайную уверенность. Она находилась именно там, где ей следовало быть. Ее хаотичные блуждания подошли к концу, как поезд, который прибыл на станцию.
После каждой лекции к нему обычно подходила группа студентов, в основном девушки. Рен задерживалась на заднем ряду и наблюдала. Профессор Пэк внимательно слушал вопросы, а затем отвечал, выразительно жестикулируя. Несколько раз она набиралась смелости, чтобы спуститься по ступенькам к кафедре. Но к тому времени он уже собирал свои бумаги и защелкивал портфель.
Наконец, спустя месяц с лишним, охваченная внезапной решимостью, она первой подошла к нему.
– А-а, молчунья с заднего ряда. Не напомните, как вас зовут? – сказал он, не поднимая глаз, перебирая раздаточные материалы.
Рен почувствовала, как способность говорить покидает ее, утекает вниз по горлу, как по сливной трубе. Озадаченный ее молчанием, он поднял взгляд. Их глаза встретились, и каждый ее нерв обдало жаром.
– Рен, – наконец выдавила она.
– Вы не слишком-то разговорчивы на моих занятиях.
– Наверное, мне больше нравится слушать.
Он улыбнулся – ради этой улыбки Рен была готова сделать все, что угодно. Не из-за его поразительной внешности. Главным было другое. Идея, что она может обрести корни, остаться на одном месте раз и навсегда.
– Не извиняйтесь. Умение слушать – это навык, который большинству из нас так и не удается развить.
Рен кивнула. Профессор Пэк положил обе ладони на стол и слегка побарабанил подушечками пальцев.
– Итак… Рен. Чем могу вам помочь?
Об этом она не подумала. Ей следовало подготовить вопрос, показать, что она слушала его очень внимательно, что она здесь ради него.
– Я… Я думала…
– Смелее, Рен.
В данную секунду она думала, запомнит ли он ее имя. Или он просто наделен способностью дарить людям – таким, как она – чувство собственной значимости.
– Я думала попросить у вас дополнительные рекомендации по учебникам.
Он усмехнулся.
– Вам нужны дополнительные учебники?
– Ну… да.
– Обязательный список кажется вам слишком легким?
Он улыбался, и Рен едва заметно выдохнула.
– Просто… все это крайне увлекательно. Мне бы очень хотелось почитать еще что-нибудь по вашей рекомендации.
На долю секунды ей показалось, что он смутился. Как будто она обременяла его дополнительной работой. Но его губы тут же растянулись в широкой улыбке.
– Конечно. Само собой. Я принесу список на следующей неделе. Вас это устроит, Рен?
Большего ей не требовалось.
Он исполнил свое обещание. Не забыл. Когда Рен вновь спустилась по ступенькам, профессор Пэк торжественно помахал рукописным списком, нацарапанным карандашом на листе линованной бумаги, и подмигнул.
– Я жду, чтобы вы все их прочли, Рен.
Еще одно подмигивание. Маленькая шутка, понятная только им. Их собственный секрет.
За неделю она прочла все, что смогла найти в библиотеке. Ей хотелось произвести на него впечатление. Не вытерпев до следующего занятия, она пошла к нему в кабинет. Дверь была приоткрыта. Рен уже собиралась постучать, когда в поле ее зрения мелькнуло что-то рыжее.
Завеса волнистых локонов.
На его столе сидела девушка. Казалось, профессор целиком поглощен ею. Когда девушка, подавшись вперед, что-то прошептала ему на ухо, он протянул руку и провел по завиткам волос.
Рен уронила одну из книг, которые собиралась ему показать. Она не помнила обратную дорогу и пришла в себя только в квартире Жюльена. Ей хотелось тепла. Хотелось залезть под одеяло, избавиться от мучительной горечи, которая наполняла ее мысли. Каждую клеточку. Ей хотелось физически почувствовать рядом что-то или кого-то.
Когда Жюльен начал ее целовать, она резко отстранилась.
Нет, так не годится.
Она была полна решимости продолжить курс. На следующее утро сиденье в лекционном зале снова скрипнуло. На этот раз она была даже рада. На этот раз ей хотелось, чтобы ее заметили.
Глава 25
2001
Мама вручила мне белый бумажный пакет из магазина – с таким видом, словно оттуда могло что-то выпрыгнуть, – и отвела глаза. Я ожидала увидеть по меньшей мере змею, но взамен обнаружила несколько розовых спортивных лифчиков на пластиковых вешалках.
– Это обязательно? – Я подняла один и пощупала – материал казался грубым, непригодным для носки.
– Айла, нельзя же… выставлять себя напоказ. Особенно с началом занятий в школе.
– По-твоему, я выставляю себя напоказ?
– Ты поняла, что я имею в виду. – Ее взгляд метнулся к моей груди и тут же скользнул прочь.
Накануне вечером после душа я изучала свое отражение в запотевшем зеркале ванной. Легонько потрогала пальцами живот, нежную кожу вокруг пупка. Ноги вверху раздались, на бедрах появились ямочки, как на поверхности мяча для гольфа. Пубертат ознаменовался для меня прибавкой в весе.
Вес.
Что в этом плохого? Дополнительная плоть служила мне защитой от обидных, тревожных слов.
Пухленькая. Полная. Толстая. Мой слух безошибочно улавливал каждое из них. Взрослые вечно думают, что ты не слышишь. Что ты попросту не в состоянии понять, о чем они шепчутся.
Я пряталась за
