Кульбиты - Валери Тонг Куонг
Ему было больно узнать, что Нора рассказывала им о том, что между ними не все гладко, что жаловалась на него, – ведь, поженившись, они договорились не рассказывать другим о себе, не позволять им судить себя и влиять на себя. Реакция родителей Норы напомнила ему о том, каким мужем он стал – не оправдавшим надежд, не выдержавшим испытания, – но так было до смерча. А теперь он взял себя в руки – ради дочери – и никому не позволит встать у него на пути.
На второй день он вернулся туда, где работали спасатели. Накануне он почти не спал, образы Норы и разрушенного дома, накладываясь друг на друга, всю ночь проплывали у него перед глазами.
Он увидел старика-соседа; тот стоял как вкопанный перед руинами. За день до смерча он уехал к родственникам, а вернувшись, обнаружил, что все уничтожено – целая жизнь, полная воспоминаний. Он плакал, закрывая лицо руками. Когда Эдди и Нора переехали, эта пара жила здесь уже больше тридцати лет. Эдди наблюдал, как они стареют, заботятся о саде, перекрашивают ставни и, если позволяет погода, завтракают на террасе, окруженной голубыми гортензиями. Однажды утром соседка умерла от инсульта. Сосед продолжал ухаживать за садом, выходить по утрам на солнце. Он садился, сутулясь, в свое кресло со стальными завитками, наливал две чашки чая, ставил на стол тарелку с печеньем.
– Эдди, она была здесь, со мной, я слышал ее шепот, когда цветы шевелились. Теперь все кончено, проклятый смерч унес ее, и теперь я потерял ее навсегда.
Он был похож на ребенка, измятого и сгорбленного годами, раздавленного бесконечным горем. Волна боли и грусти, поднявшись из глубины, захлестнула Эдди. Он обнял старика и плакал с ним, плакал о своей любви, о своей любимой, ненаглядной, унесенной смерчем, исчезнувшей, он вспоминал их последний разговор, утром они снова поругались, он сказал ей ядовитое «хорошего дня», он не поцеловал ее, не сказал, что любит больше всего на свете, больше жизни, а ведь это была правда; но нет, он лишь посмотрел на нее со злобой, с несправедливой злобой, потому что от этого ему на мгновение становилось легче. Вот что Нора услышала от него напоследок: язвительное «хорошего дня».
На лоб ему упала капля, затем другая. Небо потемнело, снова начался дождь, выстукивая по железу утомительную, надоедливую мелодию, унося с собой мусор. Эдди разжал объятия, отстранился от старика. У ограничительной ленты валялась одна из накладных петель ворот того особого серого цвета, который выбрала Нора. Он поднял кусок металла, медленно провел по нему пальцами, посмотрел на то, что осталось от их дома. И вдруг почувствовал странное облегчение: его посетила уверенность в том, что он нашел решение главного уравнения в своей жизни. В условиях говорилось о движении и нагрузке, о долгах и рабстве и о законах движения свободных потоков. Все стало ясным, все стало возможным, потому что больше нечего было терять. Нет больше дома и мастерской, нет бизнеса, офиса, мебели, не нужно биться, чтобы их сохранить, – и, в силу печальных обстоятельств, больше не нужно искать деньги на тот проект Норы, нет кредитов. Банк быстро вернет деньги, большая часть все еще на счетах его жены, остальное покроет страховка. Есть еще потребительские кредиты, по которым он уже сто раз перезаключал с банком договор, давно и прочно уйдя в минус, надолго лишившись сна. Что ж, катастрофа позволит передоговориться в сто первый раз, а может, и вовсе списать долги. Кто откажет ему после трагедии, которая забрала у него все, почти все? Остается машина, которая стоит не так много, но исправно работает, и мобильный телефон. И еще остается Лени.
Головокружение, опьянение, чувство потери и освобождения, воздвигнутое на пьедестале несчастья, и лишь одна тень все омрачала – рано или поздно Лени станет известно, что он разорен и полностью зависит от Лоретты, и это удача и бремя, везение и тяжесть, пригибающая к земле. Будет ли она по-прежнему любить его, узнав о его неудачах и лишениях? Сможет ли, будучи такой молодой, понять те деликатные причины, которые заставили его лгать Норе? Он прогнал прочь и тень, и вереницу вопросов. У него был план. Он вернулся в квартиру Джоны и попросил у него блокнот и ручку. Просмотрел на телефоне сайты с предложениями о работе, выбрал несколько вакансий – операционный директор, собеседования где-то рядом, в тридцати – сорока минутах езды на машине. Зарплату предлагали едва ли в треть от того, что он зарабатывал в лучшие годы. Услышав, чем занимаются потенциальные работодатели, он бы тогда засмеялся или бежал без оглядки – производство мясных полуфабрикатов, переработка отходов, сеть учреждений для пожилых людей, торговля запчастями для бытовой техники, – но теперь ему не было до этого дела, смерч распылил его эго на молекулы. Он подготовил резюме и написал мотивационное письмо – недавние события заставили его покончить с предпринимательством, писал он, стабильность ему теперь важнее, чем личная прибыль. Он разослал пять одинаковых писем и стал терпеливо ждать возвращения Лени. Они собирались продолжить поиски в окрестностях.
Шагая по лесу под проливным дождем, Эдди чувствовал себя лучше, чем когда-либо. В тот день они много чего нашли: куски пластика, погнутый гриль, несколько пар обуви, веревку, на которой все еще висела одежда, сумку, осколки посуды. Десятки раз им казалось, что они видят, как впереди кто-то идет, но это ветер шевелил листву. Никаких следов Норы. Спустя два часа бесплодных поисков силы Эдди начали иссякать: энергия угасала, вытекала, как из дырявой бочки, тело вновь тяжелело от тревоги. Лени шагала вперед, не поднимая глаз от земли. Вчера вечером она заперлась в ванной – вероятно, чтобы поплакать в одиночестве, и с тех пор не произнесла почти ни слова. Он хотел, чтобы она поверила – ему можно довериться, он готов взять на себя ее боль, нести вместе со своей, но как?! В последние месяцы он был таким плохим отцом… Вдруг она остановилась и, подняв руки к небу, издала ужасный вопль, стенание, от которого сердце Эдди разорвалось: «Мама, мама!» И Эдди закричал вместе с ней: «Нора!» Чтобы Лени знала – он тут, рядом, всегда будет с ней, но она бросилась на него и стала молотить кулаками, залитая дождем и слезами: «Молчи, молчи!» И он ничего не мог ей сказать, ничего не мог сделать.
В тот же вечер он получил ответ от компании, занимавшейся переработкой мусора. Им срочно требовался сотрудник, встречу назначили на следующий понедельник. Пульс Эдди участился. Человек, стоявший на коленях в лесу, исчез, на смену ему явился храбрый боец – хаос эмоций мчал Эдди вперед, как вагончик на американских горках, вниз и вверх на бешеной скорости. Нора, Лени, падение, попытки удержаться на ногах, Бог знает, как ему удавалось не сбиваться с курса. В следующую секунду перед его глазами мелькнули брюки, изорванные о колючие кусты, его насквозь мокрая куртка. За последние сорок восемь часов он уже дважды ездил к Лоретте за конвертами на расходы – им нужны были деньги, чтобы купить самое необходимое. Жалкие пособия, которые удалось получить от благотворительных организаций и мэрии, выплатят только в конце месяца. О том, чтобы купить новую одежду, не могло быть и речи, поэтому пришлось спросить у Джоны, не мог бы тот одолжить ему свой костюм. За последние два дня его отношение к тренеру очень изменилось. Несмотря на их прежние разногласия, Джона был сдержан и внимателен.
