Мифологические рассказы и легенды Русского Севера - О. А. Черепанова

Обращает на себя внимание частое упоминание в текстах св. Николая, который именуется как Николай Чудотворец (№ 407, 421), Никола Угодник, Никола (№ 409), Микола Милостивый (№ 422), святитель Николай (№ 407), Путеводитель (№ 407). Хорошо известно, что св. Николай занимает совершенно исключительное место в русском религиозном сознании. Это самый чтимый святой, особенно на Севере. Почитание его приближается к почитанию Богородицы и даже самого Христа. Б. А. Успенский, который посвятил культу Николая Мирликийского книгу «Филологические разыскания в области славянских древностей» (1982), пишет, что в фольклорных текстах Никола может смешиваться с Богом и имя Николы сочетаться с именованием Господа, как бы объединяясь с ним в одно целое (с. 7). Именно это можно видеть в тексте № 409, в котором рассказчица, молясь перед сном, обращается к Николаю Угоднику: «Никола-Кристе, Господи, Боже...»

ПРИЛОЖЕНИЕ

МИФОЛОГИЧЕСКИЕ МОТИВЫ В ПАМЯТНИКАХ ДРЕВНЕЙ СЛАВЯНО-РУССКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ И ЛИТЕРАТУРЫ

Ряд мотивов, образов, сюжетов, которые имеются в опубликованных легендах и былинках, находит параллели в древних славяно-русских памятниках. Это объясняется несколькими причинами. Древние славянские верования, относящиеся к дохристианской поре, а также суеверия более позднего времени проникали в памятники письменности, несмотря на закрытость их к тому, что противоречило духу христианства. С целью борьбы с остатками язычества в церковно-учительной литературе нередко перечислялись и даже описывались языческие божества, ритуалы, а также приемы магии, ворожбы, приметы, способы гадания и т. д. Народные повествования о фантастических происшествиях — легенды, былички — очень древний жанр, поэтому естественно, что элементы народных рассказов и даже целые повествования на мифологические темы проникали в литературно-письменные тексты, ведь, как известно, всегда существовали контакты между литературой и фольклором, хотя в разные эпохи интенсивность взаимовлияния была различной. Но и сюжеты, и образы церковно-книжной литературы, проникая в народную среду, своеобразно преломлялись, получая черты фольклорного произведения. Наконец, многие сюжеты, образы, темы параллельно бытовали в литературной и устно-поэтической традиции, развиваясь сходными, но все же различными путями.

Народно-мифологические мотивы в памятниках письменности собирались и изучались. В этом плане наиболее значительными являются труды А. Н. Веселовского (1883), Е. В. Аничкова (1913), Н. А. Гальковского (1913), Ф. А. Рязановского (1915), написанные в конце XIX — начале XX в. К сожалению, с тех пор мы не столь уж существенно продвинулись в изучении фольклорно-мифологических и литературно-книжных параллелей. Можно назвать лишь отдельные специальные работы более позднего времени, посвященные этой тематике или затрагивающие ее (Рыбаков 1981; 1987; Турилов, Чернецов 1986; Черепанова 1993).

В «Приложении» приводятся отрывки из текстов XI— XVII вв., в которых имеются типологическое сходство или параллелизм в образах, мотивах, отдельных композиционно значимых деталях с опубликованными в предыдущих разделах быличками и легендами. Тексты сопровождаются комментариями.

I. О бесах в жилище и во дворе

В отрывках из древнейшего «Жития Феодосия Печерского» отчетливо прослеживаются параллели к быличкам о домовом-дворовом, который мучает скотину, пришедшуюся «не ко двору» или «не по шерсти» (№ 97, 107, 120 и др.), а также пакостит в доме — передвигает мебель, прячет вещи, поедает ставленную пищу и под. (№ 72). Особенно характерны такие проделки для другого домашнего пената — кикиморы. Она ощипывает кур, бросает и бьет горшки, портит хлебы и пироги, кидается луковицами из подполья или из-под печки, мешает спать детям, стучит печными вьюшками, крышками коробов и т. п. (Вологодская, Новгородская, Олонецкая губерн.).

Житие Феодосия Печерского, XII в.[219].

«В единъ же пакы от днии отъ единоя веси[220] приде мьнихъ монастырьскыи къ блаженому отцу нашему Феодосию, глаголя, яко въ хлѣвинѣ, где же скотъ затворяемъ, жилище бѣсомъ есть. Тѣмь же и многу пакость ту творять въ немь, яко же не дадуще тому ясти. Многашьды же и прозвитеръ молитву творить и водою святою покрапляя, то же ни тако осташася злии ти бѣси, творяще муку и доселѣ скоту» (Успенский сборник ... 1971: л. 546, строки 10—27).

«...се пакы[221] бысть пакость творящемъ бѣсомъ въ храмѣ, где же хлѣбы братия творяху, овогда муку расыпающе, овогда же положени квасъ на състроение хлѣбомъ разливаху и ину мъногу пакость творяще бѣша» (там же: л. 38в, строки 10-19).

В «Житии» фигурируют бесы, в быличках — мифологические персонажи, но существующий между ними параллелизм очевиден:

«И се исповѣда ми единъ отъ братия именѣмъ Иларионъ, глаголя, яко многу пакость творяху въ келии зълии бѣси, егда бо ему легъшю на ложи своемь и се множьство бѣсовъ пришьдъше и за власы имъше глаголааху, сѣмо[222] да влеченъ будеть, яко стѣною подавленъ» (там же: л. 446, строки 12—25).

О нашествиях бесов повествуется и в быличках (№ 266). Особенно же интересен в отрывке мотив, о котором уже шла речь — запихивание человека под стену, под угол и вообще подо что-то, что символизирует в подобных ситуациях границу двух миров. В быличках этот мотив появляется, если кто-либо, побывавший в запредельном мире, нарушает запрет и сообщает что-то о нем людям. В этом случае обитатели потустороннего мира стремятся вернуть в него человека (№ 56, 65).

II. О «стихийных» ангелах

С XI в. в русских церквях читались народу «Толкования Епифания Кипрского на книгу Бытия», где подробно раскрывается мысль, что ангелы приставлены управлять стихиями и явлениями природы. «Толкования» эти находились в сборниках, предназначенных для народного чтения (см., например, сборник Соловецкого собрания № 993 — Российская национальная библиотека), так что возникшее в первые века христианства на основе древних христианских верований церковное учение о стихийных ангелах снова возвращалось в народную среду, поддерживая и усиливая бытовавшие там представления о божествах отдельных локусов и сфер, что нашло отражение и в публикуемых мифологических рассказах (см. раздел «Народная демонология»).

Толкования Епифания Кипрского

«Епифания Кипрского архиепископа сказания, какъ Богъ сотвори отъ начала до седьмаго дни: въ первый день небеса вышняя и землю и воду, отъ нихъ же есть снѣгъ и градъ, и ледъ, и роса, и духъ, и служащии предъ ними суть сии ангелы: ангелъ духомъ и бурѣ, ангелъ облакомъ и мглѣ и снѣгу, ангелъ студени и зною, и зимѣ и осени и всѣмъ духомъ, ангелъ земли, тѣмъ...» (Исторические очерки народного миросозерцания... 1863: 5).

Еще более подробно об ангелах, которые управляют различными природными сферами и стихиями, говорится в Ипатьевской летописи,