Мифологические рассказы и легенды Русского Севера - О. А. Черепанова
О ЗМЕЯХ, ПОКЛОНЕНИИ СТИХИЯМ, КЛАДАХ И ДРУГИЕ
(разного содержания)
В подборку текстов этого раздела включено ограниченное число повествований, но значительную их часть объединяет большая хронологическая глубина, просматривающаяся в их содержании. Эти тексты уводят нас почти к истокам мифологического сознания, когда правящими миром силами почитались стихии, природные объекты и явления — вода, земля, камни, гром и др. В текстах отчетливо проявляется культ воды, которую нельзя обидеть, обругать (№ 400), потревожить во время отдыха (№ 398); вода обладает животворящей силой (№ 399). Указанные тексты обнаруживают отношение к воде непосредственно как к сакральному объекту, хотя о магической силе воды неоднократно шла речь в быличках на тему магии и колдовства.
Тема почитания воды уже звучала в быличке № 332, но в ней она представлена в «перевернутом», трансформированном с позиций христианства виде: еще во времена полигамных отношений брачные союзы совершались у воды — «и брака у нихъ не бываша, но умыкиваху у воды дѣвиця» (Повесть временных лет 1950: 15), позже освящались у источников, рек и озер; в быличке же древний языческий обычай связан с вмешательством колдуна и становится смешным неприличным действием.
Небезынтересно отметить, что в советское время, когда общество отказалось от церковного брака, в народе подсознательно возродились обычаи, имеющие непосредственную связь с далеким языческим прошлым. Новобрачные пары, обычно вместе с гостями, или, как сказали бы раньше, всем свадебным поездом, на машинах или пешком приближаются к вечному огню в память погибших, к памятнику какому-нибудь деятелю или герою, к фонтану и т. д. За простым, казалось бы, желанием сфотографироваться на фоне местной достопримечательности скрывается неосознанное, рожденное глубинной генетической памятью желание освятить свой брак, соприкоснувшись со стихиями огня, воды, с миром предков.
Сакрализация камней проявляется в приписывании им свойства расти (№ 402). Представление об этом устойчиво сохраняется во многих районах Севера. В тексте № 401 человек был наказан за то, что разбил и переместил камень.
Глубинные мифологические воззрения на основы мирозданья, стихии, самого человека стерты, размыты временем, поэтому содержащие их тексты обычно кратки и отрывочны, но несколько слов в них могут указывать на целый комплекс представлений, характеризующих духовный мир наших предков. Так, в маленьком тексте — «Не тронь лягушку, это старые люди. Погляди, у них пять пальчиков. Лягушку убьешь — мать умрет» (Новгородская обл., Батецкий район, Черная, 1988) — содержится представление о переселении душ умерших в животных.
Легенда о змее из озера Игорь и другие тексты о змеях отражают очень древний мотив змея как олицетворения злой силы, представленный почти во всех мифологиях.
Мифологический змей — это хтоническое существо, связанное с подземным миром, что проявляется в легенде в описании жилища змея. Представление о связи змея с подземными богатствами (ср. сказы Бажова) нашло свое проявление в легенде в виде упоминания о разноцветных камешках, которыми была выложена пещера — жилище чудовища. Эти камешки, очевидно, приносили богатство и благополучие, поскольку, по легенде, их клали под печь строящегося дома. Отразилась в легенде и функция змея как похитителя воды. В первоначальных вариантах мифа о змее он отнимает, «запирает», воду, следовательно, лишает людей урожая, приплода скота. В этом смысле змей выступает как главный антагонист верховного божества. Чтобы вернуть влагу и плодородие, человеку приходится вступать в борьбу со змеем. Мотив змееборства представлен и в публикуемой легенде. Он знаком и античной мифологии (легенда о Лаокооне, Персее и Андромеде и др.), русским былинам (борьба со Змеем-Горынычем), некоторым древним повестям и сказаниям, в частности Житию Феодора Тирона, часть текста которого приведена далее (Приложение V.).
Упоминание в легенде князя Игоря следует рассматривать как позднейшее наслоение литературного происхождения, хотя на Новгородчине обнаруживаются следы глубокой исторической старины. Так, членам экспедиции в 1976 г. был указан Юриков холм, курган, первоначальное название которого, вероятно, Рюриков. Происхождение княгини Ольги из Северо-Западной Руси (Псковские земли), что подтверждено историческими источниками, в народном сознании приблизило к Северу и ее супруга князя Игоря.
Хтоническая природа мифологической змеи видна во всем цикле текстов о змеях. Осенью в день Воздвиженья креста Господня змеи уходят в землю (№ 383, 385, 389), при этом они могут затащить под землю человека, который нарушил запрет и пошел в лес в этот день (№ 389), есть у змей и свой «царь-бог» (№ 388).
День Воздвиженья креста в народе обычно именуется как Здвиженье (№ 388, 389), Здвижев день (№ 387). В таком произношении отразилось не только фонетическое упрощение, но и народное переосмысление слова, которое оказалось связанным с понятием перемещения зверей и особенно змей на зиму — они «сдвигаются», уходят.
Рассказ о кобре, которая всюду следовала за солдатом, свела его в могилу, а затем и сама умерла от тоски (№ 390), принадлежит к почти универсальному по распространению сюжету о превращении людей в змей и о любви между человеком и змееподобным существом.
Сюжеты о змеях наиболее часты в Новгородской области, отчасти Псковской, Тверской, т. е. в западной части северного региона. Как уже отмечалось, именно в этих местах домашний пенат предстает в облике змея. По «змеиным» сюжетам указанные области смыкаются с балтийским регионом (в мифологии литовцев и латышей змее принадлежит очень большая роль) и с Польшей, где сохранены повествования о легендарном Краке, который победил змея-дракона, жившего на горе и пожиравшего людей и скот (ср. легенду о змее из озера Игорь, также требовавшем себе прокорма), и основал замок Вавель (Иванов, Топоров 1974: 175). В современном Кракове у стен Вавеля стоит изображение этого змея Смока (Smok wawelski), который периодически изрыгает дым и огонь, что вызывает восторг детей и туристов.
Сближение по мифологии змеи районов Северо-Запада России с балтийским и западнославянским ареалами может быть принято во внимание при уточнении этногенеза славянского племени кривичей, которых, по последним данным разных наук — лингвистики, археологии, этнографии, все чаще объединяют с западными славянами.
Рассказы о кладах в целом не характерны для Севера, встречаются они опять-таки преимущественно в Новгородской земле. Мотивы, обнаруживающиеся в рассказах о кладах, достаточно традиционны: клады появляются в нечистых местах, например, там, где похоронены умершие неестественной смертью (№ 394), их стерегут нечистые силы («привиждения» — № 395), страшные животные (№ 394); клады могут являться в виде животных — собаки (№ 395), мертвой собаки (№ 394); их ищут в день Ивана Купалы (№ 395); при нарушении каких-либо
