Мифологические рассказы и легенды Русского Севера - О. А. Черепанова
№ 20. Еще было. Она плакала по ем. Он встретился ей, говорит: «Вот я тута. Я к тебе приду», — говорит. Вот ночью подошел он к окну, молоток просит. Взяла ему молоток подала. Там в сарае он стукал, стукал, а я, говорит, сошла, как соха брошена, так и лежит. Потом стал в избу ходить. Она говорит: «Филипп, погляди Васю», — а Вася в зыбке лежал. К ребенку-то не подошел. Другой раз пришел, сказал: «У тебя овцы кашляют, приходи сегодня на Чошанский омут, там колочок[36] растет, дашь им». А была приехавши евоная сестра из Ленинграда. Она говорит: «Ты што, дура, с ума сошла. Разве ж это он ходит?»
Какой-то раз сено убирали на сарае. Сена-то много распушоно. Она говорит: «Был бы Филипп». Тут он и оказался. Зовет: «Полезай на стог». Она полезла, ударилась об матицу[37], сказала: «Господи!» — так никакого Филиппа. Потом заметили, что пойдет в лес с веревкой. Брось, говорят, разве он к тебе ходит — нечистый дух (Новгородская обл., Пестовский район, Охона, 1986).
№ 21. К одной женщине ходил муж. У ей двое детей было. И приходит старичок ночевать. Она говорит: «Дедушко, помоги». Он и говорит: «Будет вечер, покрой чистой салфеткой стол, положи хлеб, икону поставь, соль, мальчика и девочку одень в чистое». Она так и сделала. Вот она слышит: загремело, зашумело, дверь открывается, муж говорит: «Где это видано, где это слыхано, чтоб брат на сестре женился?» А старичок отвечает: «Где это видано, где это слыхано, чтобы мертвый ходил?» Тот и крикнет: «А, догадался!» — и ушел. Старичок говорил: последняя ночь, а то задушил бы (Новгородская обл., Пестовский район, Охона, 1986).
№ 22. У моей тетушки сына убили на войне. Она по нем все и скучала. И стало ей казаться, что он к ней приходит. Придет и скажет: «Пойдем, я тебе дрова рубить помогу». Они и идут к поленнице рубить. Она с ним разговаривает, а никто его и не видит.
А напротив сын ее с семьей жил. Они и заметили, что она все время с кем-то разговаривает. И сходили к какому-то колдуну. Он-то что-то и сделал, чтоб ей не казалось. Так в этот день сын в дом и не пришел, а она сама к поленнице вышла: «Чего ты ко мне не зашел-то?» А он ее как треснул по голове и сказал только: «Опоздал я немного». Она аж упала. Лежу, говорит, и вижу: бык от меня пошел и хвост задрал. Какой уж тут сын ходил — тут нечистая сила ходила (Вологодская обл., Белозерский район, Георгиевское, 1988).
№ 23. У одной женщины умер муж. Он к ней ходил. Она его блинами кормила. Она печет блины до полуночи. Печет, печет, а блины все исчезают. А молодуха уронила ножик, специально. Стала подымать и видит ноги мохнатые. Она говорит: «Господи, помилуй!». Он и исчез. А потом голос его слышит: «Догадалась», мол, а так была бы она задушена (Новгородская обл., Любытинский район, Своятино, 1986).
№ 24. К вдовам муж покойный ходит, но это же не покойный, а в его образе хто-то приходит, чтоб увести с собой, может, или просто соблазнить женщину.
К им, говорят, что ночью змей ходит, летучий, конечно. Он прилетит, а она его ждет, думает, что это муж померший, а это черт, конечно. Он, хто еще может так ходить, да еще и ночью. А она долго не знала. Потом один явился прямо перед ей. Сели за стол, как всегда. А стал вставать, глядит, а у его хвост видать. Она упала в омморок сразу, потом стала в церкву ходить, помогло (Новгородская обл., Старорусский район, Ивановское, 1990).
№ 25. Когда я служил в армии и был на посту ночью, а потом должна была моя смена с пяти, я пошел на пост, а он был около кладбища. Хожу я себе около склада, к осени дело было, темная ночь была, и вдруг слышу, баба на кладбище плачет. Думаю, что такое, видно, меня отвлекает кто-то. Я даже автомат снял. А баба-то плачет, и ошарашно[38], ночь. Я позвал начальника смены, а она так и стонет там. Я пост сдал и пошел туда. А она там сунувши на могилу и стонет. «Он, — говорит, — седни ко мне не пришел, я и плачу, вот я сама и пришла к нему. Он как мой мужик, — говорит, — только когда выходит из-за стола, топает, как конь, ноги, как копыта». Так вот и не надо переживать, надо творить молитву и не думать. Человеку мертвому не прийти, это только черт, он людей соблазняет, принимает облик человека. Это видение, это грех, надо молитву творить, никто не придет. Ложись благословясь, и он никогда не придет, никакой шишок[39], а лягешь набалмаш[40], глазы не перекрестишь, лягешь, как свинья, и вот придут шишки всякие (Новгородская обл., Старорусский район, Ивановское, 1990).
№ 26. Мужа убило, я по нем плакала. Он как будто приходил ко мне. Дворовой аль кто. Говорят, где не на месте лягишь, он и дровни перевернет. На конюшне он коням косы заплетет, если любит, если нет — под ясли затолкнет (Новгородская обл., Старорусский район, Чижово, 1990).
№ 27. Пришла гадалка переноцевать, на две ноци. У Марии у Аксютовой в избе остановилась. Мы уж упросили ее, узнай нам про скотину, да про мужа мне — на войне был. Говорили ноцью в хлеве с хозяином. С мамой ходили. А она [гадалка] вызывает. Хриплый старик, меж хлевами, не казался, голос только. А гадалка и плюет: «Дальше слюны не ступит». И хлеб кидает — подарки. «Я пришла, подарки принесла» — в каждый угол по куску. А руки завязали ей, вот так, за спиной: «Как мне воли нет, так и ему». Говорит: «Ну, теперь спрашивай». Скотину кормить было нецем. Я: «Как скотину докормить?» — «Докормишь, скотину я люблю» — по два раза повторил кажное слово. «Доцка сцастливая будет». — А потом говорит: «Шабаш». Все правда. У каждого целовека есть свой хозяин. А про мужа сказал, цто жив. Я потом всегда его о цем-нибудь просила (Архангельская обл., Каргопольский район, Хотеново, 1989).
