Мифологические рассказы и легенды Русского Севера - О. А. Черепанова
В журнале «Новый мир» (1990. № 8. С. 7—8) Л. Петрушевская под названием «Песни восточных славян» опубликовала в жанре городского фольклора «московские случаи», где речь идет о контактах с загробным миром. Мотив этот — самый популярный в традиционных мифологических рассказах на Севере, варьируются лишь детали сюжета и бытовые реалии.
В современных описаниях обитателей летающих тарелок появляются существа, похожие на манекены, марширующие с вытянутыми по швам руками, полулюди-полуроботы; безголовые существа; воинственные волосатые карлики; трехметровые шестирукие монстры с горящими глазами, без ушей и носов; амебообразные существа, похожие на гроздья бананов; у неземных существ могут быть кошачьи глаза, глаза без зрачков, они могут быть одноглазыми, не иметь глаз вообще. Все это очень напоминает описания фантастических людей-песьеголовцев, одноглазых великанов-«монокулюсов», волосатых человекоподобных существ, которыми полны средневековые Космографии и которые имеются во всех мифологиях. Фантастические существа фигурируют и в Библии, особенно в Ветхом Завете. Это, например, конеобразная саранча, предводительствуемая князем тьмы Аввадоном.
Взгляд на приведенные и им подобные аналогии в современных повествованиях об аномальных явлениях и в народной мифологической прозе зависит от философской и концептуально-идеологической позиции автора. Эти аналогии могут быть оценены как конституирующие черты жанра фантастических повествований на разных этапах развития человеческого сознания; могут рассматриваться как единая цепь проявлений сюрреальных явлений. Несомненно одно — повествования о сюрреальных, параномальных явлениях из разряда фольклорного жанра или бульварных сенсаций переходят в сферу нравственно-философских исканий. И в этом еще одна причина того, что публикуемый материал может представлять интерес для самых широких и различных читательских кругов.
ТЕКСТЫ
КУЛЬТ ПРЕДКОВ И ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ПОТУСТОРОННЕМ МИРЕ
№ 1. После покойника пол моют только в одну сторону, ко дверям. Приговаривали: «Нету хозяйки, нету хозяйки». Чтоб не пришла. К ноци уж топор и ножик можно класть под подушку, к порогу ли. Покойнику под правую подмышку хлеб да соль: «Пей да ешь, нас не пугай». Сын-то вот умер, я бутылку водки поставила на кладбище, думаю, на обратном пути возьму. Иду назад, уж темно. Он сидит в церном халате: «Так цего ж ты бутылку не взяла?» (Архангельская обл., Каргопольский район, Хотеново, 1989).
№ 2. Одна старушка зашла на кладбище и села на чужую могилку. К ней подошел молодой человек и говорит: «Пересядь». Только пересела, подошли три женщины с плачем. К этому парню шли. Откуда вышел, куда зашел — никто не знат (Вологодская обл., Белозерский район, Георгиевское, 1988).
№ 3. Знакомый, парторг, рассказывал: Я болел. Лежу в комнате, слышу в соседней комнате родственники говорят: скоро умрет. Пошел на кладбище к матери на могилу и просил (что просил, не знаю), и выздоровел, женился потом (Вологодская обл., Белозерский район, Лойда, 1988).
№ 4. В папины сорочины легли мы спать. Слышу — снег хрустит и шаги как бы на двор. Там сбруя висела, на дворе — так загремела, будто ее кто-то кидает. Некому, кроме папы, быть. Ему не понравилось, что самогонку стали варить и пить до сорочин[28]. И так вот брякало, на стороне кидало. А потом как по сковороде шарит руками на кухне. Потом тоже брякать стало.
В сорочины поминать мы стали, а я забыла батьке водку налить. Потом налила, поставила на стол. А тут сын входит, говорит: «Что это у вас водка течет?» Подняли стопку, а у нее дно отвалилось, все и вытекло (Вологодская обл., Белозерский район, Олькино, 1988).
№ 5. С девушкой одной пошли жать. В Интоморе еще. Рано утром. Идет мужчина какой-то по канаве, без шапки. Идет навстречу, а навстречу не попал. А потом сказали нам: сорочины были сегодня, он и шел туда. Его как раз той дорогой везли (Вологодская обл., Белозерский район, Георгиевское, 1988).
№ 6. Муж у меня фураж возил, ночевал в одной деревне. Вот приехал он в эту деревню, а в доме, где ночевал, давно уж он не был. Постучал. Женщина открыла, постелила постель. Старуха и дед спят. Стала ребенка кормить. Он думал, его сноха.
Утром проснулись, дед и старуха спрашивают: «Кто тебе открыл дверь?» — «Сноха». — «Она умерла!» — отвечают. — «Она мне ето сделала», постель то есть. Испугались, что задушит ребенка, еще сорок дней не было, вот и приходила. «Надо что-то делать», — забегали старшие. Так было (Архангельская обл., Каргопольский район, Хотеново, Мальшинская, 1989).
№ 7. Сплю я, железо под столом. Луна в окно. Заходит [сын, который не так давно умер], во всем военном. Говорит: «Здравствуй, мама». А подойти не может. И вошел оттуда, где все заперто. Я его перекрестила, так он стал маленьким, ниже табуретки, упал и пропал (Архангельская обл., Каргопольский район, Хотеново, 1989).
№ 8. Опилися два старика, два Ивана, один председатель, другой бригадир. Опились и замерзли. Такие озорные были, пока жили. Поехали с мельницы в Степаниху с мешками. Пока ехали-то, один другого и вытолкнул, а вслед и мешки. Сам-то сел в сани и спать стал. Лошадь-то к стогу подвезла и стала. Так он и спал, пока не замерз. Иду я на ферму, гляжу, идет сивая лошадь по деревне и в санях лежит кто-то. «Паня, Паня, погляди-ко, Ванька-то замерз». Одного-то Ваньку привезли, а другого-то и нету. Поехали другого искать. Да около мешков он и спит, замерз. Их вместе и похоронили. Так пока они не похоронены были, так озоровали. Пойдешь к дому, а они за тобой.
Один раз настрашилась. Пришла домой и легла на печку. Снится, что кувыркат меня с печкой вместе. Так хорошо, сын разбудил: «Мама, мама, упадешь!» Так и проснулась.
Один Иван с одной женщиной ходил, а она к евоной родственницы ходила. Она посидит и идет домой. Чувствует, он за ней идет, бежит аж. Токо она вбежала в избу, закрыла дверь, он как закричит: «Иришка!» Она его и матить[29].
Так он и ходил, до сорока дней ходил. И жинке дома покоя не было. Среди детей забиралась спать. Говорит, как от крою глаза, и он стоит. Она стала и дверь зааминивать[30], и он ясе равно ходил (Новгородская обл., Пестовский район, Малышево, 1986).
№ 9. Покойники могут являться. Одни как следует, другие как кошка покажутся. Как будешь жалеть, плакать, то покажутся. Их матят: «Не ходи ко мне,
