История и миф - Юрий Викторович Андреев

подходящим местом для него была бы опять-таки Фера, величественный вулканический конус, который вполне мог бы сойти за титана, подпирающего небо (эту иллюзию должен был еще больше усиливать столб дыма, выходящий из кратера). Сам остров в этом случае вполне мог называться Атлантидой, т. е. землей Атласа. Гибель вулкана должна была заставить обитателей окрестных островов и побережий подыскать для титана какое-то другое место уже за пределами Эгеиды, так как небо ни в коем случае не могло остаться без опоры. И последнее. Находка замечательной фрески в так называемом Доме адмирала с изображением эскадры военных кораблей, а также бросающееся в глаза богатство городских домов Акротири, раскопанных Маринатосом, позволяют предполагать, что здесь, на Санторине, во II тыс. находилось одно из самых больших пиратских гнезд Эгейского бассейна. Возможно, слухи о грабительских набегах обитателей Феры на более мирных и не столь искусных в мореплавании жителей материка, хотя бы в той же Аттике, так же, как и слухи о их магическом владении тайнами металлов, как раз и создали тот первоначальный прообраз цивилизации атлантов, который, постепенно меняя свою форму и содержание, через множество промежуточных инстанций дошел в конце концов до Платона. Хотя еще раз должен повторить, что это, по-видимому, лишь один из множества источников платоновского мифа. О многих других мы просто ничего не знаем.

Не вдаваясь в подробное рассматривание этой проблемы, назову лишь один из, на мой взгляд, наиболее вероятных источников Платона. Источник этот важен и интересен тем, что позволяет локализовать первоначальное зерно мифа все же не где-то на просторах Атлантики, а в Эгейском море. Я имею в виду любопытное предание, происходящее с острова Кеоса, расположенного неподалеку от побережья Аттики. Это предание использовал Пиндар при работе над своим 4-м пеаном. К сожалению, от самого пеана остался лишь небольшой фрагмент, смысл которого не вполне ясен. В отрывке мы читаем такие слова (их произносит царь Кеоса Евксантий): «Боюсь Зевса-Воина и боюсь землетрясущего бога (Посейдона), чей гулок удар: молнией и трезубцем землю и люд обрушили они в тартаровы недра и оставили только мою мать в терему за красной оградой» (перевод Μ. Л. Гаспарова)[40]. По некоторым другим сведениям, матерью Евксантия, уцелевшей во время описываемой катастрофы, была прекрасная нимфа Дексифея, дочь Дамона, царя тельхинов — демонического племени колдунов, которым первоначально принадлежал остров Кеос. Зевс, разгневанный на тельхинов за их нечестие, решил разрушить их город, хотя дочерям Дамона была предоставлена возможность спастись. Конец этой истории был счастливый: к Дексифее посватался сам Минос, владыка Крита, и от их союза родился Евксантий.

В связи с этим заслуживают внимания определенные черты сходства, существующие между тельхинами и платоновскими атлантами. Как и атланты, тельхины тесно связаны с Посейдоном (по одному из вариантов мифа, они — водяные демоны, спутники и дети Посейдона). Подобно атлантам, они обладают колдовскими познаниями, причем их магическое искусство особенно ярко проявляется в овладении тайнами металлов (тельхины — народ искусных кузнецов), что опять-таки напоминает о необычно высоком развитии металлургии в Атлантиде. Наконец, как и атланты, тельхины — нечестивое племя, вызвавшее против себя гнев богов и уничтоженное ими, причем их остров, подобно Атлантиде, проваливается в бездну вместе со всем своим населением.

Вполне возможно, что Платон что-то знал об этих событиях, тем более что они происходили в непосредственной близости от его родного города, и каким-то образом использовал миф о кеосских тельхинах в своем рассказе об Атлантиде. С другой стороны, можно предположить (эта мысль была высказана уже Сп. Маринатосом), что сам этот миф представляет собой отдаленный отзвук санторинской катастрофы, происходившей очень близко от Кеоса и, вероятно, сильно подействовавшей на воображение его жителей. Если это действительно так, то высказываемые сейчас догадки о существовании связи между санторинским извержением и платоновским мифом об Атлантиде могут оказаться не вполне беспочвенными, хотя связь эта, конечно, намного сложней, чем думает Люс и другие авторы, все еще убежденные в египетском происхождении предания.

Следует также иметь в виду, что предания о тельхинах не были намертво привязаны к одному-единственному месту, которым был остров Кеос. Судя по всему, они имели самое широкое хождение в пределах Эгейского мира. Известен, например, родосский вариант этого предания. Вполне возможно, что существовал и еще один такой вариант, связанный с островом Фера, хотя античная традиция до нас его не донесла. Между тем Фера — Санторин с ее вулканом — самое подходящее место для кузницы тельхинов, сковавших трезубец для самого Посейдона. Вспомним, что другую такую кузницу, только не тельхинов, а Гефеста, древние помещали в недрах острова Лемноса, являющегося единственным очагом вулканической активности в северной части Эгеиды.

Возможно также, что какое-то влияние оказали на Платона и некоторые древневосточные мифы типа библейских сказаний о Содоме и Гоморре или о гибели войска египетского фараона в волнах Красного моря (этим я не хочу сказать, что Платон, как иногда думают, в подлиннике читал книги Ветхого завета; едва ли он мог это сделать, не зная древнееврейского и вообще семитских языков, но он мог познакомиться с этими мифами в каких-нибудь греческих пересказах и переложениях). Наконец, как мы уже говорили и раньше, Платон, несомненно, был весьма начитан в современной исторической и историко-географической литературе. Из этой литературы он мог почерпнуть многообразные сведения о роскоши и богатстве стран Востока, о великолепии их городов и царских резиденций. Некоторые детали этих описаний он мог перенести в свою Атлантиду. Так, описание главного города атлантов в «Критии» живо напоминает геродотовское описание столицы Мидийского царства Экбатан (1,98). У Геродота мы находим ту же кольцевую планировку, те же кольца стен, выкрашенных в разные цвета и даже украшенных золотом и серебром, что и у Платона. Известное сходство существует также между описанием города атлантов и описанием Вавилона в книге того же историка (I, 178–181). Сеть каналов, которыми Платон расчертил центральную равнину Атлантиды, опять-таки вызывает в памяти ирригационные системы Египта и Двуречья.

Великолепно устроенные гавани атлантов философ мог скопировать с портовых сооружений своего родного города Афин, Сиракуз или Карфагена, который он хотя и не видел своими глазами, но мог о нем немало знать по слухам.

Итак, создавая свой воображаемый остров в Атлантическом океане, Платон мог использовать самый разнородный материал, происходящий из множества различных, чаще всего никак не связанных между собой источников. Внимательный анализ показывает, что в основе мифа об Атлантиде лежит причудливая мозаика, составленная из разрозненных кусочков — фрагментов древней мифологической традиции частью греческого, частью, возможно, восточного происхождения и описаний дальних стран в сочинениях греческих историков и