Звук в кино. Как создаются иллюзии - Елена Маслова
Поводом для исследований Колина Черри послужили ошибки в работе авиадиспетчеров, которые должны были слушать разговоры пилотов. В диспетчерской было очень шумно: одновременно из громкоговорителей звучали голоса нескольких командиров и штурманов различных экипажей. Работающие двигатели самолетов заглушали их голоса. Ситуацию усугубляло и то, что фразы, произносимые пилотами, были похожи. Диспетчеры должны были мгновенно реагировать на особенно важные сообщения, но общий шум затруднял их работу. Исследования Черри оказали значительное влияние на понимание процессов восприятия и внимания. На их основе были разработаны методы, облегчающие работу авиадиспетчеров, в том числе стали применяться технологии, улучшающие качество звука, способные подавлять посторонние шумы, разработаны программы обучения авиадиспетчеров, включающие тренировки по выделению и обработке важной информации в условиях шума.
Кроме того, выяснилось, что важно предоставлять визуальную поддержку для аудиосигналов. Это привело к разработке систем дорожных карт, которые отображали местоположение самолетов и их движение на экранах, что позволило авиадиспетчерам следить за полетами визуально и одновременно слушать пилотов по голосовой связи.
У микрофона нет мозга
Послушайте звуки вокруг себя. Прямо сейчас. Их на самом деле довольно много! Вот вы слышите шум за окном, а вот вы взглянули на большие настенные часы и четко услышали их тиканье. В соседней комнате в это время кто-то тихо разговаривал, но вы не могли разобрать о чем. И вдруг из той комнаты вас окликнули. В ту же секунду звук тиканья как бы исчез, а голос в соседней комнате стал более разборчивым, да и шум за окном вроде стал тише. Человек легко может переключать внимание с одних звуков на другие. «Отключать» и «включать» их в своей голове, «регулировать» их громкость и выделять те звуки, которые особенно важны в данный момент. И что самое замечательное, делается это автоматически, без особого контроля. Наше ухо, как и микрофон, слышит все звуки одновременно, но мозг умеет их разделять и создавать из них четкую, разборчивую, быстро меняющуюся звуковую картину. Микрофон так делать не умеет. Он не разделяет звуки. У микрофона нет мозга.
На рисунке видно, как микрофон собрал в один клубок все звуки, которые имелись в пространстве вокруг него. У человека происходит почти то же самое в периферической части слуховой системы. Периферическая часть слуховой системы состоит из наружного, внутреннего и среднего отделов уха. К наружному уху относится ушная раковина и слуховой проход, от среднего уха оно отделено барабанной перепонкой. Среднее ухо содержит три известные каждому школьнику из-за их кузнечных названий косточки (молоточек, наковальню и стремечко), с внутренним ухом среднее сообщается через перепонку овального окна, а с носоглоткой – с помощью евстахиевой трубы. И наконец, во внутреннем ухе находится улитка, содержащая волосковые клетки, к которым подходят волокна слуховой части преддверно-улиткового нерва. Вся эта сложная система превращает звуковые волны в электрические импульсы, которые содержат всю информацию о поступившем звуковом сигнале и передают ее в высший отдел слуховой системы.
Так что периферия оказалась преддверием к главному отделу слуховой системы – мозгу. Мозг декодирует полученный сигнал, распределяет его на важные и неважные составляющие, группирует по признакам, решает, что с этим делать, и помогает тому парню на коктейльной вечеринке услышать, что о нем говорят коллеги. Более того, мозг толкает парня к действиям: тихо отойти или вступить в борьбу. Иными словами, мозг дает команду реагировать на услышанное.
Слуховая система мозга позволяет делать очень многое: определять расстояние до источника звука, создавать образ акустического пространства, анализировать частотный спектр звука, выделять ожидаемые звуки из общего шума или ожидаемые слова из общей болтовни. Тренированный слух звукорежиссера помимо всего остального способен услышать искажение звука, вносимое техническим оборудованием, выделить из общего звучания паразитные шумы, помехи, определить уровень их громкости и степень влияния на полезный сигнал.
Звукорежиссер должен уметь делать то, что не умеет микрофон
Если вы не видели фильм «Мы из Кронштадта» (1936) режиссера Ефима Дзигана, посмотрите обязательно – это классика кинематографа. Как удивительно чисто звучат реплики. Как синхронно. Звуковой ряд лаконичный и очень эмоциональный. А в то время звук записывался таким образом: единственный микрофон стоял в центре комнаты, стены которой были закрыты сукном, чтобы не было лишних отражений звука. Актеры сидели и стояли возле этого микрофона, кто-то ближе, кто-то дальше от него. Здесь же находились звукооформители со своим реквизитом, массовка из нескольких человек и оркестр – только представьте себе это столпотворение.
Актеры и массовка смотрели на экран, где демонстрировалась часть фильма, которая составляла приблизительно 10 минут. Одновременно с изображением все делали то же самое, что люди на экране. Музыканты вступали в четко определенные моменты. Герои произносили свои реплики, точно попадая в свою артикуляцию на экране. Актеры второго плана говорили, смеялись, тоже точно попадая в свою артикуляцию, внимательно следя за тем, что происходит на экране.
Все люди, участвовавшие в озвучании, должны были выучить наизусть 10 минут изображения фильма и отрепетировать до состояния, которое помнят все школьники, – «чтобы от зубов отскакивало». «…Из этого океана выразительных средств режиссеру надлежало организовать звуковую композицию, в… сочетании… с изобразительным материалом оптимально раскрывающую авторскую идею эпизода. Надобно иметь в виду, что она – композиция – должна была… быть тончайше отрепетирована… доведена до высшего класса дрессировки каждого из ее многочисленных исполнителей: ни о какой магнитной ленте тогда еще и не слыхивали, звукозапись велась оптическим способом на фотографическую пленку»[7].
Актер произносил свою реплику, потом замолкал, буквально переставая дышать, давая возможность другому отреагировать движением или возгласом. В это же время музыканты исполняли свою партию, но так тихо, чтобы четко были слышны реплики и все нужные для конкретного эпизода звуки. При таком озвучании любая несинхронность, любой лишний шажок или слишком громко прозвучавший инструмент были бы неисправимым браком. Но звук в фильме идеален. Поразительно соблюдена плановость, то есть мы отчетливо и близко слышим тех героев, что находятся в кадре на переднем плане, а те, что дальше в кадре, звучат глуше, и мы слышим их как бы издалека, ощущая объем пространства. Трудно представить, сколько времени уходило на репетиции.
Микрофон одинаково равнодушно преобразовывал все поступающие к нему звуки в электрический сигнал, ничего не выделяя, поэтому вся звуковая композиция должна была быть уже выстроена звукорежиссером прямо в комнате, чтобы на микрофон попала уже готовая, сбалансированная и срежиссированная звуковая композиция, соответствующая происходящему на экране. Вокруг микрофона совершалось поистине магическое действие.
Эхо и реверберация
Что, если бы во время записи звука в фильме «Мы из Кронштадта» голые стены комнаты не закрыли суконной тканью? На уроках физики школьники изучают поведение звуковых и световых волн. Уроки о световых волнах запоминаются лучше, так как они обычно сопровождаются будоражащими воображение экспериментами: в полутемном классе ученики наблюдают опыты по дифракции и интерференции, смотрят, как луч света падает на зеркальную поверхность под определенным углом к перпендикуляру, проведенному из точки падения, и отражается от поверхности под таким же углом, – это наглядно, интересно и невероятно развлекает школьников. Звуковые волны ведут себя аналогично волнам света, но выглядит это не так зрелищно, зато наблюдать отражение звуковых волн можно, слушая эхо в пустых помещениях, в куполах ротонд, арках больших зданий или в горах. Крикнешь громко, а через некоторое время гора отвечает тебе твоими же словами
