Фиеста (И восходит солнце) - Эрнест Миллер Хемингуэй
– Идем-ка в кафе, – сказал Билл. – Хочу абсента.
Шел последний день фиесты. На небе снова стали собираться тучи. На площади было полно людей, и мастера фейерверков готовили свои декорации на ночь и укрывали буковыми ветвями. За ними следили мальчишки. Мы прошли мимо стойки с ракетами на длинных бамбуковых палках. Перед кафе собралась большая толпа. Не стихали музыка и танцы. Мимо шли великаны и гномы.
– Где Эдна? – спросил Билл.
– Я не знаю.
Мы смотрели, как начинался вечер последней ночи фиесты. От абсента все казалось лучше. Я пил его без сахара на ажурной ложечке, и он приятно горчил.
– Сочувствую Кону, – сказал Билл. – Ужасно с ним вышло.
– Да к черту Кона, – сказал я.
– Куда, по-твоему, он направился?
– В Париж.
– Что он, по-твоему, будет делать?
– Да ну его к черту.
– Что он, по-твоему, будет делать?
– Наверно, помирится со своей старой девушкой.
– А кто его старая девушка?
– Одна особа по имени Фрэнсис.
Мы повторили по абсенту.
– Когда ты возвращаешься? – спросил я.
– Завтра.
Спустя какое-то время Билл сказал:
– Что ж, отличная вышла фиеста.
– Да, – сказал я, – скучать не пришлось.
– Ты не поверишь. Это словно чудесный кошмар.
– Ну да, – сказал я. – Я во все поверю. Даже в кошмар.
– В чем дело? Как ты?
– Как в аду.
– Выпей еще абсенту. Эй, официант! Еще абсенту этому сеньору.
– Я как в аду, – сказал я.
– На, выпей, – сказал Билл. – Только медленно.
Начинало темнеть. Фиеста продолжалась. Я захмелел, но мне не стало лучше.
– Как ты себя чувствуешь?
– Как в аду.
– Еще по одной?
– Это не поможет.
– Попробуй. Никогда не знаешь; может, с этого полегчает. Эй, официант! Еще абсенту этому сеньору!
Я налил воду прямо в бокал и размешал, пренебрегая этикетом. Билл положил кусочек льда. Я гонял ложечкой лед в темной, мутной жиже.
– Ну как?
– Прекрасно.
– Только не так быстро. А то замутит.
Я поставил бокал. Я и не думал пить его быстро.
– Похоже, я надрался.
– Надо думать.
– Доволен, да?
– Ну да. Надерись. Залей свою чертову депрессию.
– Что ж, я надрался. Ты доволен?
– Сядь.
– Не сяду, – сказал я. – Я пойду в отель.
Я напился. Я не помнил, чтобы когда-нибудь так напивался. В отеле я пошел наверх. Дверь у Бретт была открыта. Я просунул голову. На кровати сидел Майк. Он взмахнул бутылкой.
– Джейк, – сказал он. – Входи, Джейк.
Я вошел и сел. Комната шаталась, если я не цеплялся взглядом за что-то.
– Бретт, знаешь… Отчалила со своим матадорчиком.
– Да ну?
– Ну да. Искала тебя, попрощаться. Уехали семичасовым поездом.
– Серьезно?
– Это не к добру, – сказал Майк. – Не следовало ей.
– Не.
– Выпьешь? Подожди, позвоню за пивом.
– Я напился, – сказал я. – Пойду к себе и лягу.
– Ты в хлам? Я сам был в хлам.
– Да, – сказал я, – я в хлам.
– Ну, будем, – сказал Майк. – Поспи, старина Джейк.
Я вышел, зашел к себе в номер и лег на кровать. Кровать качалась, и я сел на кровати и уставился на стену, чтобы унять качку. За окном, на площади, продолжалась фиеста. Это ничего не значило. Позже ко мне заглянули Билл с Майком, захватить меня в столовую. Я притворился спящим.
– Он спит. Лучше не трогай его.
– Да он в хламину, – сказал Майк, и они ушли.
Я встал, подошел к балкону и увидел танцевавших на площади. Мир больше не качался. Только виделся очень ясно и четко, и слегка расплывался по краям. Я ополоснулся и причесался. Взглянув в зеркало, я не сразу себя узнал, вышел и спустился в столовую.
– Вот он! – сказал Билл. – Старый добрый Джейк! Я знал, что ты не отключился.
– Привет, пьянчуга старый, – сказал Майк.
– Меня голод поднял.
– Поешь супу, – сказал Билл.
Мы втроем сидели за столом, и казалось, что недостает человек шесть.
Книга 3
• ГЛАВА 19 •
Утром все кончилось. Фиеста завершилась. Я проснулся около девяти, принял ванну, оделся и спустился. Площадь была пуста, и на улицах никого не было. На площади несколько ребят подбирали палки от ракет. Кафе только открывались, и официанты выносили удобные пле-теные кресла и расставляли их в тени аркады, вокруг столиков с мраморными столешницами. Улицы подметали и поливали из шланга.
Я сел в плетеное кресло и удобно откинулся на спинку. Официант ко мне не спешил. На колоннах аркады все еще белели бумажные объявления о выгрузке быков и большие расписания особых поездов. Вышел официант в синем фартуке с ведром воды и тряпкой, и принялся снимать объявления; он срывал бумагу полосками, отмывал и соскребал остатки с камня. Кончилась фиеста.
Я выпил кофе, и вскоре пришел Билл. Я смотрел, как он идет через площадь. Он уселся за столик и заказал кофе.
– Что ж, – сказал он, – вот и конец.
– Да, – сказал я. – Когда уезжаешь?
– Я не знаю. Лучше, наверно, нанять машину. Ты ведь вернешься в Париж?
– Нет. Я еще задержусь на недельку. Поеду, пожалуй, в Сан-Себастьян.
– Я хочу вернуться.
– А Майк что думает делать?
– Думает поехать в Сен-Жан-де-Люс.
– Давай наймем машину и отправимся вместе в Байонну. Ты можешь сесть там на вечерний поезд.
– Хорошо. Поедем после ланча.
– Ну, порядок. Я найду машину.
После ланча мы оплатили счет. Монтойя к нам не приближался. Счет принесла одна из служанок. Нас ждала машина. Шофер сложил чемоданы на крышу машины и закрепил ремнями, а кое-что поставил на переднее сиденье рядом с собой, и мы сели. Машина выехала с площади, проехала по узким улицам, под деревьями, и стала спускаться с холма, удаляясь от Памплоны. Дорога не показалась особенно долгой. Майк захватил бутылку «Фундадора». Я глотнул только пару раз. Мы преодолели горы, оставив Испанию позади, спустились белыми дорогами, проехали через густолиственную, влажную и зеленую Страну Басков и наконец въехали в Байонну. Мы оставили багаж Билла на станции, и он купил билет до Парижа. Его поезд отходил в семь десять. Мы вышли из вокзала. Машина стояла напротив.
– Что будем делать с машиной? – спросил Билл.
– Ой, без разницы, – сказал Майк. – Давай пока оставим.
– Ну хорошо, – сказал Билл. – Куда поедем?
– Давайте в Биарриц, и выпьем.
– Старина Майк, кутила! – сказал Билл.
Мы приехали в Биарриц и остановились у фешенебельного заведения. Вошли в бар, расселись на высоких табуретах и стали пить виски с содовой.
– За выпивку плачу я, – сказал Майк.
– Давайте жребий бросим.
Мы бросили покерную кость из глубокого
