Сесилия - Фанни Берни
Сесилия воскликнула:
– Нет, нет… Я не умалишенная… Я собираюсь в Ниццу, к мужу…
– Она помутилась рассудком, – сказал хозяин лавки, ростовщик. – Надо бы выставить ее, пока не принялась буянить.
– Сдается мне, она сбежала из частной лечебницы, – заметил один из зевак, зашедших в лавку, – и если вы о ней позаботитесь – десять к одному, получите вознаграждение.
– Она, видать, знатная дама, – сказала хозяйка, – платье-то на ней какое!
И женщина принялась обыскивать карманы Сесилии, будто желая найти какое-нибудь письмо или документ, чтобы установить, кто она такая, но обманулась в своих ожиданиях; кошелек Сесилии находился на попечении мистера Симкинса, все остальное содержимое в толпе исчезло из ее карманов. Хозяева лавки отвели несчастную наверх, в пустую комнату, забрав с собою свечу, заперли дверь и отправились спать.
Итак, помешавшуюся Сесилию на целую ночь оставили в жалкой обстановке! Поначалу она всё звала Делвила, затем, лишившись сил, бросилась на пол и несколько минут лежала без движения. В голове у нее стало немного проясняться, и к ней вернулась память. Впрочем, от этого стало только хуже: бедняжка обнаружила, что заперта в какой-то каморке, где кроме нее никого нет! Она стала громко звать обитателей дома и умолять их выпустить ее. Но на ее зов никто не явился.
В этих невообразимых страданиях прошла ночь, а наутро хозяйка дома, миссис Уайерс, пришедшая поглядеть на Сесилию, застала ее в исступленном помешательстве. Обезумевшая Сесилия, бесновалась ли она или была спокойна, стремилась лишь к одному: бежать. Обнаружив это, с тех пор миссис Уайерс держала ее под замком, даже когда находилась рядом.
Глава VIII. Столкновение
Прошло два дня. Сесилию никто не разыскивал. Меж тем ей становилось все хуже; она не пила и не ела, безостановочно бредила. Хозяйка, забеспокоившись, что ее не вознаградят за хлопоты, стала спрашивать у знакомых совета, и ей порекомендовали на следующее утро подать объявление в газеты. Тогда она составила и отослала в «Дейли эдвертайзер» следующую заметку:
УМОПОМЕШАТЕЛЬСТВО
В четверг вечером, 2-го числа, в ссудную лавку «Три голубых шара» на *** улице вбежала и была из милости оставлена здесь повредившаяся рассудком молодая дама, высокая, белокожая, голубоглазая и светловолосая. Родных просят немедленно прислать за нею. Попечение о даме самое заботливое. Она часто упоминает некоего человека по фамилии Делвил.
N. B. При ней совсем не было денег.
Май 1780 года.
Как только объявление было отослано, в гостиную явился мистер Уайерс и сказал:
– Их уже двое. Там, внизу, этот полоумный старик, Олбани; говорит, прознал от соседей, что у нас приключилось, и хочет повидать бедную леди.
– Так пусть подымается, – ответила миссис Уайерс. – Ведь он много где бывает, десять к одному – уж он-то не успокоится, покуда не разведает, кто она такая.
Когда мистер Олбани вошел в комнату, Сесилия сидела на постели, отвернувшись к окну, через которое тайно замышляла совершить побег. Платье ее было в беспорядке, волосы растрепаны, перья на шляпке сломаны. Звуки шагов заставили ее обернуться – и каково же было изумление Олбани, когда он увидел мисс Беверли! Старик остолбенел, не веря своим глазам. Он повернулся к хозяйке, затем обвел комнату взглядом и, воздев руки, воскликнул:
– О горестное зрелище! Великодушная и добрая душа! Утешительница несчастных! Сесилия!
Молодая женщина, что-то смутно припомнившая, воззвала к нему:
– О, если он еще не убит – идите к нему! Догоните его! Вы еще сумеете его нагнать, он рядом, на соседней улице, я сама оставила его там. О, Делвил убит! Мой муж зарезан!
– Бедное обезумевшее создание! – проговорил Олбани. И, обращаясь к хозяйке, добавил: – Добрая женщина, ухаживай за ней получше… Я разыщу ее близких. Уложи ее в постель, заботься о нее и успокаивай ее. Я снова приду к тебе, как только смогу.
И он вышел.
Хозяйка выполнила указания старика. Она уложила Сесилию в постель и сделала, что сумела, чтобы как следует устроить девушку. Не прошло и часа после ухода Олбани, как о своей госпоже пришла спрашивать Мэри, горничная Сесилии, приехавшая с нею из Суффолка. Олбани первым делом отправился к миссис Хилл, поскольку отлично знал, сколько Сесилия сделала для нее. Мэри сама явилась на Феттер-лейн, следуя указаниям своей госпожи, переданным через миссис Белфилд. Она оставалась там, пребывая в крайнем беспокойстве, покуда Олбани не принес ей новости.
Мэри горько заплакала, справляясь у постели госпожи о ее здоровье, но еще горше зарыдала она, когда та, не ответив и, видимо, не узнав ее, поднялась и выкрикнула:
– Мне надо идти! Я должна отправиться на Сент-Джеймс-сквер…
Хозяйка дома объяснила, что дама бредит, а потому не следует обращать на нее внимания. Мэри умоляла госпожу успокоиться и лечь. Но Сесилия внезапно впала в буйство, и Мэри, не привыкшая оспаривать ее приказания, готова была подчиниться. Напрасно миссис Уайерс возражала. Сесилия была неумолима, и горничная, смирившись, не без труда вновь облачила ее в амазонку. Когда одевание было закончено, Сесилия пошла к выходу: приступ на время вернул ей силы, похищенные жаром, болезнью и утомлением. Мэри неохотно помогала ей, а миссис Уайерс пошла вперед, чтобы вызвать портшез.
Однако на лестнице Сесилия ощутила слабость; ноги ее подкосились, она повисла на горничной, хотя своего решения не изменила. Мэри плакала, но противоречить не пыталась. Вскоре на помощь подоспели мистер и миссис Уайерс; хозяин предложил снести Сесилию на руках, но та не соглашалась. Когда она уже почти спустилась, ей опять стало хуже, и она оперлась на Мэри, а мистер Уайерс был вынужден поддерживать их обеих. И тут в лавку ворвался Делвил. Он только что повстречал Олбани, который, зная, что они с мисс Беверли знакомы, но не ведая об их супружестве, рассказал ему, где ее найти.
Делвил зашел, только чтобы спросить дорогу, и вдруг увидел Сесилию, поддерживаемую горничной и хозяином лавки! Он отступил, пошатнулся, стал ловить ртом воздух… Но, увидев, что они идут к выходу, приблизился и громко крикнул:
– Стойте! Остановитесь! Что вы делаете? Изверги, вы убиваете мою жену?
Как только знакомый голос достиг ушей Сесилии, она тут же вспомнила Делвила,
