Сесилия - Фанни Берни
Тем временем воспоминание о нем уже покинуло Сесилию; она снова стала безжизненной и вялой, забыв о намерении уйти, однако не собираясь и возвращаться. Мэри, которую Сесилия, как и остальных своих слуг, перед отъездом за границу уведомила о свадьбе, теперь попросила распоряжений у Делвила. Тот, очнувшись от ужаса и внезапно разгневавшись, прорычал:
– Бесчеловечные мерзавцы! Что вы с ней сотворили? Как она сюда попала? Кто ее привел? Кто своим скверным обращением допустил до этого?
– Но я не знаю, сэр! – воскликнула Мэри.
– Уверяю вас, сэр, что эта дама… – начала миссис Уайерс.
– Умолкните! – взревел он. – Мне не до ваших россказней! – И, опустившись на пол рядом с Сесилией, простонал: – Сесилия, где ты пропадала? Что за ужасная беда с тобой приключилась? Ответь, любовь моя!
Тогда Сесилия, неожиданно взглянув на него, выкрикнула:
– Кто вы? Почему вы не назовете свое имя и не скажете, откуда прибыли?
– Разве вы меня не узнаете?
– Вы привезли какие-нибудь вести от мистера Монктона?
– От мистера Монктона? Нет, но он жив и идет на поправку.
– Я подумала, вы сами и есть мистер Монктон.
– Жестокая Сесилия! Так Делвил отвергнут? Вы вырвали его из сердца?
– Вас зовут Делвил?
– Что все это значит? Вы отрекаетесь от меня и моего имени?
– Я хорошо помню, что слыхала это имя, – промолвила она, – когда-то я его любила. Заброшенная и отвергнутая, я повторяла его про себя, и оно ласкало мне слух.
– Силы небесные! – закричал Делвил. – Она лишилась рассудка!
Мэри и миссис Уайерс наперебой принялись рассказывать ему о болезни и безумии Сесилии, о том, как она пыталась уйти и они ничего не могли с нею поделать. Делвил не отвечал; он едва слушал их – его душой овладело глубочайшее уныние.
Сесилия, совершенно не осознавая, что происходит рядом, вдруг стала беспокойно озираться.
– Ужасно, ужасно! – воскликнул Делвил. – Что за зрелище! – И, повернувшись к хозяевам, в сердцах произнес: – Почему она сидит здесь на полу? Вы что, не можете уложить ее в постель? Кто за ней ухаживает? Кто ее лечит? Почему не послали за помощью? Не отвечайте, я ничего не хочу слышать. Бегите за лекарем. Приведите двоих, троих – всех, кого сможете.
Все еще не в силах смотреть на Сесилию, он стал советоваться с Мэри, где следует разместить ее госпожу; поскольку начиналась ночь и отвезти ее было некуда, вскоре решили, что она может быть лишь перенесена обратно, наверх. Делвил попытался взять Сесилию на руки, но так дрожал, что не сумел ее нести, однако умолял хозяев обращаться с нею как можно бережнее и сам побежал за врачом. Помешанную же наконец уложили в постель. Скоро Делвил привел врача, но не имел мужества проводить его в комнату Сесилии. Он ожидал внизу, у лестницы, и, завидев доктора, тотчас воскликнул:
– Скажите, еще не все кончено? Есть надежда, что она останется жива?
– Она действительно очень больна, сэр. Рассудок ее помутился, но это не столь важно, ведь ее сильно лихорадит. Если меры, о которых я распорядился, помогут и жар спадет, все остальное тоже наладится.
Врач удалился. Делвил был поражен тем, что тот, ничего не обещая, рассуждал так, словно был уверен в благополучном исходе и не видел никакой опасности. Оправившись от потрясения, он тут же пустился на поиски других докторов и привел еще двух лекарей. Они согласились с предписаниями первого, но не сказали о состоянии Сесилии ничего определенного. Делвил, почти обезумев от страданий, назвал их неучами и не откладывая написал в деревню, доктору Листеру.
Затем он самолично отправился искать человека, который немедля отвез бы его послание, хотя была уже полночь. Вернувшись, Делвил сразу прошел к комнате Сесилии, но, еще из-под двери заслышав, как она бредит, не сумел побороть свой ужас и спустился вниз, остаток этой долгой, показавшейся ему бесконечной ночи проведя в лавке.
Глава IX. Воздаяние
Меж тем Сесилия подвергалась суровому обращению, иногда яростно сопротивляясь методам лечения, иногда едва замечая, что над ней учиняют. Так прошел весь следующий день, но и наступившая вслед за ним ночь не принесла видимых изменений. Наутро приехал доктор Листер, и Делвил вновь начал надеяться. Он сразу объявил, что женат на Сесилии, и умолял врача сделать все возможное, чтобы спасти ее.
– Мой добрый друг, – заметил почтенный доктор, – вы полагаете, что искусным лондонским лекарям нужны поучения какого-то деревенского докторишки?
– Я верю вам больше, чем всем остальным, вместе взятым! Идите же и назначьте ей лечение…
– Я, конечно, пойду и осмотрю эту юную леди, потому что она мой друг. Мне от всей души жаль вас, мистер Мортимер! Она прелестная девушка, притом необычайно умная для своего возраста и пола.
– Не говорите о ней! Я не могу этого вынести! Просто поднимитесь наверх, доктор, и, если вам нужна консультация, посылайте за любым врачом.
Доктор Листер пожелал пригласить лишь тех, которые уже осматривали Сесилию, а затем направился к больной. Делвил блуждал по улицам до той поры, пока безвестность не показалась ему ужаснее страха услышать дурные вести, и тогда он вернулся обратно. Доктора Листера он нашел в маленькой задней гостиной, которую миссис Уайерс отвела молодому человеку, предвкушая хорошее вознаграждение за свои труды.
– Ну что, дорогой доктор, надеюсь, вы по-прежнему…
– Хотел бы я вас успокоить! – перебил его доктор. – Кажется, приближается кризис, и она либо пойдет на поправку, либо до завтрашнего утра…
И он согласился остаться в городе, пока все не решится.
Около полудня Сесилия наконец перестала метаться и внезапно впала в состояние бесчувствия. Делвил не мог оставаться на своем посту у лестницы; он проводил все время в блужданиях по улицам и заходил в гостиную доктора Листера, чтобы спросить, все ли уже кончено.
Достойный лекарь рассудил, что грозный кризис, по крайней мере, послужит предлогом для примирения молодого человека с отцом. Поэтому он навестил этого господина в доме на Сент-Джеймс-сквер и доложил ему о болезни Сесилии и горе его сына. Мистер Делвил был бы рад узнать, что союз, бесчестивший его род, расторгнут или что Сесилии больше нет, однако почувствовал себя крайне неуютно, услышав о бедствиях, которым в немалой мере способствовал его отказ предоставить прибежище. Поколебавшись между любовью и гневом, он спросил у врача совета, как прекратить
