Ольховатская история - Владимир Георгиевич Кудинов
Срочным порядком, как только Божена Антоновна Ручаевская изложила причину своего прихода, полковник Елисейчик послал за сержантом Марчуком, и теперь тот сидел, румяный парень, опустив голову и с трудом соображая, что он наделал.
Полковник был вне себя. Наверное, не присутствуй в кабинете эта женщина, сорокавосьмилетняя няня детского сада и я, Марчуку пришлось бы и того хуже.
В тот злополучный полуторамесячной давности вечер муж Ручаевской пришел навеселе, и Божена Антоновна сочла за благо уйти вместе с четырнадцатилетней дочерью к соседям. Смотрели телевизор. Около полуночи пошла глянуть, не угомонился ли ее мужик, ведь дочери пора спать, и у своей калитки была остановлена двумя парнями в шутовских тряпичных масках, плюгавеньким и высоким. Сначала ничего не могла понять, ведь в городе все было спокойно, да и не до этих придурков, по правде говоря, ей было. Парни потребовали денег и начали обыскивать, хотя видели, что ничего при ней нету, а одета в одно легкое платье. (Это понятно: свое дело им легче начинать с имитации заурядного ограбления.) Угрожали штангенциркулем. Плюгавый посылал напарника, которого называл Васей, проверить, все ли кореши на местах, то есть создавал иллюзию, что их здесь много. Божена Антоновна оттолкнула плюгавого, но тот подставил ногу, и она упала. Не успела подняться, как подскочил высокий и толкнул пинком. Внезапно, чего-то испугавшись, хулиганы бежали. Она же отправилась прямо в опорный пункт правопорядка. С пятое на десятое ее выслушал вот этот, сидящий в кабинете, сержантик и сказал: «Выдумываете, тетка, абы-что. Наверно, мужик пришел пьяный. Вот и напишите на него заявление, упекем, как миленького, на пятнадцать суток!..»
Вчера вечером слова смотрела телевизор у соседей. Потом, услыхав крики, выбежала на крыльцо. Заметила двух ребят, похоже, тех же самых, преследующих по улице Гоголя девушку. И вот теперь Божена Антоновна пришла с претензиями к самому полковнику — когда будет положен конец безобразиям?..
— Полтора месяца!.. Полтора месяца профукали ни за что ни про что!.. — возмущался Елисейчик. — Кто дал право пропускать мимо ушей заявления граждан?! Почему никому не доложил?.. Почему и потом, когда поползли слухи, молчал по-прежнему?.. Угрозыск по крупицам пытается установить, откуда, как распространяются слухи, а он в шашки играет, и не мешайте ему, идите вы со своими смехотворными заявлениями!!! В городе шпана, а Марчуку… Марчук играет на гитаре!.. — Заметив на лице сержанта тень робкой улыбки, Елисейчик взвился вновь: — Ты разве не понимаешь, что наделал?! Так и знай: даром тебе это не пройдет! — И с размаху сел на свое место, не поднимая головы, побарабанил пальцами по столу, полез за сигаретами. — Недавно прислали к нам — дескать, «готовенький», — кивнул он на дверь, за которой скрылся Марчук. — Еще раз напортачит — вытурю, хай катится ко всем чертям… — И добавил устало: — Вы уж извините нас, Божена Антоновна, люди, они везде ведь только люди, что в космосе, что в батискафе…
На «Волге» начальника милиции я отвез Божену Антоновну домой. Связавшись с Вариводой по рации, я узнал, что он, Тамара и эксперты уже находятся на Садовой, разыскивают двор, где Тамаре удалось вырваться из рук негодяев, что сотрудники угрозыска и члены опорного пункта правопорядка идут по всем домам подряд в сторону той же Садовой, начав с перекрестка улиц Гоголя и Товарищеской, — то есть проводят так называемый подворный опрос: беседуют с жителями, собирают крохи о ночном происшествии — кто что видел и слышал. Уже найдена женщина, которая после полуночи выходила с ребенком из автобуса, обнаружены следы ножей, которые преступники метали в заборы и деревья. Кроме того, людям предлагается тщательно осмотреть свои дворы, тем более, если они открытые, осмотреть участки улиц перед домами. Ведь преступники были пьяны, Тамара сопротивлялась, они преследовали ее, сами потом бежали и не исключено, что могли что-то потерять, оставить какие-либо другие следы. Следствие интересует все — будь то оторванная пуговица, оброненная расческа, огрызок карандаша, обрывок газеты, ткани. И, конечно же, никого из нас не оставляла надежда, что, быть может, кому-нибудь известно и нечто большее. Замечу попутно, что большинство преступлений расследуется именно благодаря допросам, и умение логически сопоставлять накопленные факты играет в нашем деле первостепенную роль. Среди населения не должно быть паники — и это вторая сторона подворного опроса, слишком дорого обходятся нервы людские. И потом, люди должны знать, как поступать впредь в случае рецидива.
…Преступников спугнули и преследовали через свой двор братья Пивоварчики — пивовары ольховатского пивзавода (простите, но это не авторский произвол. По понятным читателю причинам я изменил в записках почти все имена действующих лиц, запутал даже географию — здесь же рука не поднялась. Я сам не люблю «говорящих» фамилий, но если реально существующие Пивоварчики варят пиво…). Сейчас братья были на работе, и Михаил Прокофьевич послал за ними машину.
Садовая улица была застроена частными домами. Лишь дом, в котором жили Пивоварчики, оказался двухэтажным, восьмиквартирным, красного кирпича. Входная дверь была со двора. Во дворе — восемь сараев, пристройка для мотоцикла, водопроводная колонка, в глуби, в углу, — мусорный ящик и деревянная уборная, столб с лампочкой под жестяным колпаком. Свет был исправный. По свидетельству Тамары, сюда, к освещенному месту бежали преступники. За уборной в дощатом заборе оказался лаз в старый яблоневый сад школы-интерната глухонемых детей. Постройки интерната выходили уже на параллельную улицу. Сад не охранялся. Словом, путь для бегства был выбран самый удобный. Свое дело преступники вершили в разных концах города, и если они так хорошо знают ольховатские улицы, дворы и задворки, сомнений, что они местные, никакие не залетные, не оставалось. Разумеется, они могли заранее определить безопасные, с их точки зрения, дворы и сады, подобные интернатскому — глухому, темному, с тайными лазейками, но ведь, засыпавшись на Гоголя и Товарищеской, провели же они Тамару через значительную часть старого города и нигде не нарвались на наши патрули. И потом, это напоминание, высказанное шепотом, чтоб не разобрала Тамара: «Ты что плетешь — мы же нездешние!..» — эта дешевая уловка лоботрясов. И один из них, если не оба, — вчерашний мальчишка, вчерашний пацан, только пацан и может знать все ходы и выходы родного города, района, по своему детству помню, во все дыры нос совал, чем загадочнее, тем интереснее…
Пивоварчики с удовлетворением оглядели прибывший к их долгу милицейский десант — это было уже похоже на работу. Братья в одинаковых брюках, рубашках, в легких рабочих пиджаках «хебе», одного роста и одного, кажется, возраста — лет двадцати шести. По сторонам толпились соседи, зеваки. Я видел, как неуютно чувствовала себя Тамара, и ободряюще улыбнулся ей — крепись, мол, девочка.
— Пиво не
