Создатель эха - Ричард Пауэрс
Карин принялась его отговаривать. Запугивания брата только рассмешили.
– Кто встанет на защиту твоей жизни, если не я? Нужно было раньше решаться. Теперь понимаю. У меня получится. Помнишь папу и маму?
Она ответила, что помнит.
– Они всю жизнь считали меня неудачником. Ты же не считаешь меня неудачником?
Он пошел служить ради нее. Карин велела отказаться, сославшись на пункт в договоре, предусматривающий расторжение договора в случае чрезвычайных обстоятельств в первые двое суток. Но, поняв, что тем самым лишь подрывает проклюнувшуюся самооценку брата, отступила. И возможно, он был прав. Может, ей тоже пора платить за привилегированную жизнь. Патриотическое начинание закончилось две недели спустя, когда Марк оказался вверх тормашками в замерзшей придорожной канаве.
Карин связалась с офицерами-вербовщиками, пока Марк лежал в «Добром самаритянине», и попыталась выбить полное освобождение от службы. Но все, чего в итоге добилась, – временной отсрочки по состоянию здоровья с последующим пересмотром. Очередная неопределенность. Вскоре любые мысли о спокойной жизни били ударом под дых. Если нацгвардия решит, что Марк годен к службе, то может забрать его в любой момент. Рупп тренировался за всех вместе взятых. Дуэйн оказывал моральную поддержку: носил футболку с надписью «Морские пехотинцы в поисках прекрасных женщин», дополненную соответствующей иллюстрацией из полевого руководства.
А еще помогал Руппу и Бонни охранять «Хоумстар». Карин тоже старалась быть рядом – так близко, как позволял Марк. Он наслаждался компанией, и ему даже в голову не приходило спросить, почему вечеринка по случаю выписки продолжается неделями. Марк, не оглядываясь, жил настоящим – лишь бы не уходили гости и холодильник не переставал пополняться продуктами сам по себе.
Карин держалась в стороне, взывая к благоразумию Руппа.
– Присмотришь, если он начнет курить? Он не курил уже несколько месяцев. Как бы не вышел из себя и не сжег дом дотла.
– Слушай, расслабься. Да, есть у него пара странных теорий – но это мелочь. А так он в норме.
Карин нечего было возразить. Она уже не понимала, что значит «норма».
– Можете хотя бы на пиво не налегать?
– Что? Да эта разведенная моча безвредна. В ней мало углеводов.
Вечерами, когда Карин проезжала мимо «Хоумстара», в окнах всегда горел свет. Из чего она делала вывод, что внутри проходит безвкусный фестиваль фильмов про боевые искусства, за которым последуют ночные посиделки с видеоиграми. К играм Карин стала снисходительней. Вряд ли видеогонки хуже когнитивной терапии; возвращают Марка к жизни, и то хорошо. Забыв о двойниках и несостыковках, он мчался по трассе – и только так, вперившись взглядом в экран, испытывал счастье. Но в то же время игры сводили его с ума. До аварии его пальцы реагировали быстрее, чем глаза. Теперь же помнил, что обладал отточенными навыками, а вот как ими пользоваться – нет. И из-за этого приходил в ярость. В такие моменты Карин радовалась, что рядом есть Рупп и Кейн. Никто другой не смог бы защитить ее от вспышек гнева. Тело Марка исцелилось, и он мог попросту не рассчитать силу и покалечить сестру. Она ведь правительственный агент, робот. Ему так и хочется оторвать ей голову, чтобы увидеть провода. Один приступ – и ее больше нет.
Кейн и Рупп его сдерживали. Научились успокаивать Марка: давали ему побушевать сколько влезет, а затем совали в руки игровой контроллер. Данный ритуал стал неотъемлемой частью празднования.
В День независимости все собрались посмотреть фейерверк. Парни хорошо подготовились: сообразили целую бочку пива со льдом и поджарили на гриле четверть тушки теленка с завода. На момент прибытия Карин они слушали патриотические песни, переложенные на марши Сузы, в исполнении мормонского табернакального хора. Громкая музыка обрушилась на нее еще до поворота на улицу. Дуэйн пытался приручить мороженицу, уговаривая неуправляемый механизм на сотрудничество. Марк хохотал над тщетными попытками – и впервые после аварии его смех звучал естественно.
– У твоей машины понос.
– Сейчас она у меня заработает. И магнитофон починю. Да я любой механизм заведу. Думаю, тут проблема с полярностью. Знаешь, что это такое?
Марк так развеселился, что даже спокойно отреагировал на появление Карин.
– Смотрите, кто пришел! Ладно, присоединяйся – ты тоже гражданин страны. Будешь очень кстати. Четвертое июля – самый любимый праздник сестры. Давайте посвятим этот день ей – где бы она ни была. Ей и всем пропавшим без вести американцам.
День независимости не приносил Карин радости с тех пор, как ей исполнилось десять. Но, возможно, он имел в виду Карин помладше. Ту Карин, которая, как и он, с горящими от страха и восхищения глазами наблюдала, как отец поджигает незаконно приобретенный промышленный фейерверк к северу от сорокового шоссе.
– Она, наверное, за границей, – мрачно произнес Марк. – За границей или в тюрьме. Будь она в штатах, послала бы весточку. Хотя бы сегодня. Говорю вам: похоже, я не все про нее знаю.
Бонни приехала прямо с работы в полном антураже – в шляпке и хлопчатобумажном платье до щиколоток. Она направилась в ванную Марка, чтобы переодеться, но тот ее остановил.
– А почему бы тебе в этом не остаться? Мне нравится. – Он указал на ситцевый лиф с рисунком. – Так больше не одеваются. Жалко, такую хрень больше не носят.
Бонни замерла, как фигурка из музейной диорамы, и захихикала.
– В смысле?
– Ну, скучаю я по старой доброй Американе. Очень даже сексуальненько. Прямо смотрю и расслабляюсь.
Несмотря на поток непристойностей от Руппа и Кейна, Бонни решила остаться в костюме и вместе с Карин, на которой были обрезанные джинсы и укороченный топ, ушла на кухню готовить импровизированный пир. Джинсовая ткань, камуфляжная расцветка, футболки с надписями и шляпка из искусственного ситца – Америка возраста двух с четвертью столетий.
– А где твой друг? – спросила Бонни.
– Какой друг? – донесся со двора крик Марка.
Карин поборола желание свернуть обрамленную ситцем и оборками шею.
– Остался дома. Он… – она сделала неопределенный жест, махнув рукой в сторону стереосистемы, из которой гремели хоровые марши Сузы. – Ненавидит военные демонстрации. И не выносит хлопков от взрывов.
– А ты все равно его пригласи, – предложила Бонни. – Пусть посидит с нами, а когда начнется веселье, уедет.
– Что за друг? – Марк прижался носом к сетке кухонного окна. – Вы о ком?
– Ты с кем-то трахаешься? – вежливо осведомился Рупп.
Дуэйн наслаждался происходящим. Он редко получал информационное преимущество.
– Отстал ты от жизни, Гас. Она кувыркается с Ригелем. Вы из какой пещеры вылезли?
– С Дэнни Ригелем? Этим птичником? Опять? – Рупп поднял банку пива в пенопластовом чехле и выпил за Карин. – Бесподобно. Стоило ожидать. Все возвращается. Ежегодная миграция.
Дуэйн посмеялся.
– Когда-нибудь этот чувак спасет планету.
– Не то что вы, – упрекнула
