Моя новая сестра - Клэр Дуглас

– Ты должна хорошенько осмотреть машину в поисках улик, – указывает Ния, вживаясь в роль мисс Марпл.

– Ради всего святого, Ния, – огрызаюсь я. Это неправильно – рыться в его машине. Я не хочу думать о Бене плохо, я люблю его и не могу смириться с мыслью, что он может мне лгать… что он скорее позволит мне думать, будто я схожу с ума, чем скажет мне правду.

Ния, чувствуя мою неуверенность, тихо замечает:

– Я могу представить, как это ужасно для тебя, Аби. Но что-то здесь не так. И ты это знаешь.

– Джоди тоже так считает, – признаю́сь я, и на глаза наворачиваются слезы. Я рассказываю ей о том, что поведала мне Джоди.

– Он что-то скрывает, они оба.

Я киваю, хотя знаю, что Ния меня не видит. По моему лицу стекает слеза, и я говорю подруге, что скоро перезвоню. Ния разочарована, но берет с меня слово, что я позвоню, если найду что-нибудь объясняющее странное поведение Бена. Я заверяю ее, что так и сделаю.

– И, Аби… – Она делает паузу, словно раздумывая, сто́ит ли быть со мной откровенной.

– В чем дело? Ты можешь сказать мне, Ния. Ты единственная, кому я доверяю в данный момент. – Только когда я высказываю это вслух, меня осеняет, насколько эти слова истинны.

– Хорошо. Когда я приезжала к тебе в прошлом месяце, мне показалось, что с ними что-то не так. Я не могла понять, в чем дело, и до сих пор не могу. Я знаю, что ты тревожилась из-за действий Беатрисы… но в Бене было что-то такое… – Она колеблется. – Я не могу понять, что именно. Но этого было достаточно, чтобы я засомневалась, оставлять ли тебя с ними. Пожалуйста, будь осторожна.

Ее слова нервируют меня, но я говорю ей, что со мной все в порядке, и заканчиваю разговор. Мои пальцы дрожат, когда я кладу мобильный в задний карман джинсов. Я просовываю голову поверх полки багажника, чтобы заглянуть в салон машины, но он выглядит на удивление опрятно. Аккуратность Бена почти граничит с ОКР, он даже не разрешает мне есть в машине. На что я надеялась?

И тут я понимаю, что у меня нет другого выбора, кроме как довериться ему. Я уверена, что по возвращении он расскажет мне, в чем дело, и всему найдется простое объяснение. Должно найтись. Потому что я не могу смириться с мыслью о потере Бена, последние несколько месяцев он был моим спасательным плотом, удерживая меня на плаву. Благодаря ему я могу просыпаться по утрам, могу встречать день без Люси. Мне невыносимо думать о том, что это значит для нас, для меня, если он лжет.

Я уже выпрямляюсь, чтобы захлопнуть багажник, когда краем глаза замечаю что-то. Сначала я думаю, что это кусочек набивки или ткани – он торчит из-под крышки отделения, где хранится запасное колесо, – но при ближайшем рассмотрении вижу, что он розовый и тонкий, резко контрастирующий с черной отделкой салона. Я тяну за этот кусочек. Он жесткий и более всего напоминает уголок бумажного листка. Кровь приливает к голове, я отчаянно нащупываю защелку крышки, однако еще до того, как мне удается откинуть ее, я догадываюсь, что это такое. Но у меня все равно перехватывает горло от потрясения. Я все равно отшатываюсь назад, точно от удара. Потому что на запасном колесе лежат три пастельно-розовых конверта, пожелтевших от времени, с моим именем и адресом университета, начертанными знакомым почерком Люси. А рядом с ними, свернувшись в запасном колесе, лежит серебряный браслет, его насыщенно-синие сапфиры сверкают в лучах позднего послеполуденного солнца.

Глава двадцать восьмая

Когда Беатриса выходит из автобуса, в воздухе витает прохлада. Солнце скрывается за большой пепельно-серой тучей, унося с собой остатки дневного тепла. Она плотнее запахивается в толстый вязаный кардиган, порыв ветра треплет шелковый подол ее чайного платья, оголяя колени, и Беатриса невольно поджимает пальцы ног в лодочках. Она останавливается у витрины агентства недвижимости, чтобы просмотреть квартиры, предлагаемые в аренду. Зачем она продолжает это делать, мучить себя?

«Он уходит от меня. Он действительно меня бросает».

Прошло уже несколько дней с тех пор, как он сказал ей об этом, но только сейчас она начинает в это верить. Она потеряла его, последнего из своих родных. То, чего она боялась долгие годы, действительно происходит, и по мере того как она осознаёт это, внутри у нее неожиданно возникает что-то новое. Облегчение. Она так отчаянно цеплялась за него, боялась его потерять, но сейчас она ощущает некую свободу, которой не чувствовала уже много лет.

– Подожди!

Она оборачивается и видит, что Кэсс бежит за ней, фотоаппарат, висящий у нее на шее, бьется о ее грудную клетку.

– С тобой все в порядке, Би? – спрашивает она, и на ее милом эльфийском лице отображается беспокойство. Преданная, прекрасная Кэсс.

Беатриса прикусывает губу, чтобы не расплакаться и не признаться Кэсс во всем. Все эти годы она хранила этот секрет, хотя он пожирал ее изнутри – так гниль пожирает тыкву, из которой выскребли всю мякоть, и в конце концов огромный плод съеживается и расползается в кашу. Беатрисе нужен кто-то, кто снова наполнит ее, даст ей новый внутренний мир, заставит ее сиять. Она уже сбросила одну кожу, одну личность. Она думала, что Беатриса Прайс будет совсем другой, но в итоге она оказалась все той же – а возможно, даже хуже, чем та, прежняя ее личность, от которой она пыталась убежать.

Кэсс все еще недоуменно смотрит на нее, склонив голову набок. Такая молодая, такая свежая, такая бесхитростная. Беатриса знает, что Кэсс никогда не причинит ей вреда, но будет ли эта девочка по-прежнему дорожить ею, если узнает правду? Будет ли кто-нибудь вообще дорожить ею?

– Прости, Кэсс. Я не хотела от тебя убегать, я просто сейчас в каком-то своем мире.

Кэсс облегченно улыбается и берет Беатрису под руку.

– Ты расстроена из-за Бена?

Беатриса кивает, и остаток пути они проделывают в молчании. Когда они поворачивают за угол на свою улицу, Кэсс спрашивает, не поиграть ли им в теннис, пока не стемнело.

– Почему бы и нет? – отвечает Беатриса, понимая, что таким образом Кэсс пытается подбодрить ее, отвлечь от мыслей о Бене и его скором отъезде.

Когда они доходят до ворот дома, Беатриса останавливается. Из парадной двери выбегает Аби с большой дорожной сумкой. Лицо у нее смертельно-бледное, глаза красные, и в голове Беатрисы начинают звонить колокола тревоги.

– Аби? –